Только Максим передернул затвор винтовки, как рядом с ним раздался второй выстрел. Прильнув к прицелу, он увидел, как, скрючившись и держась за живот, упал Солано, а Горкин, выбранный им в качестве второй цели, бездумно мечется по трибуне, словно не понимая, в какую сторону ему бежать. Максим долго пытался в него прицелиться, но сделать это ему удалось лишь после того, как Горкин споткнулся о тело Ландау и растянулся на помосте. Тогда-то Максим и сумел навести перекрестье прицела ему на голову и произвести выстрел.
Момент, когда Киу подстрелила Андреса Нина, Максим упустил, заметив лишь, как он лежит на помосте, держась за ногу, а по лестнице к нему рвутся какие-то люди.
«Ну что ж, - подумал Максим. - Задание выполнено, нужно валить отсюда!»
- Прекратить стрельбу! - словно прочитав мысли Максима, крикнула Киу.
Шустро убрав винтовки и закрыв за собой ставни, троица кинулась к заранее подготовленной сменной одежде. Содрав с себя рабочий комбинезон и перчатки, Максим набросил на себя рубашку, застегнул пару нижних пуговиц и принялся натягивать брюки. За брюками последовали ботинки и шляпа, после чего Максим был готов уходить. Застегнуть рубашку и надеть пиджак можно было и на ходу.
В процессе Максим то и дело косился на девушек, переодевавшихся рядом с ним, однако полюбоваться на полуобнаженные тела он не успел. Грета, едва выскользнув из комбинезона, одним движением натянула на себя платье, сунула ступни в туфли-лодочки и теперь спешно застегивалась. Киу, которой нужно было надеть блузку и длинную юбку, провозилась чуть дольше.
Переодевшись, троица сдернула с прицелов самодельные светофильтры из Гретиного чулка и, завернув их в косынку, быстрым шагом направилась к лестнице на противоположном конце дома. На последней перед выходом из дома площадке, Максим и девушки остановились и внимательно оглядели друг друга.
Поправив незначительные огрехи в одежде, Максим с девушками неспешным прогулочным шагом покинули здание, затем также неторопливо пересекли Ронда де ла Университат и скрылись в подворотне на другой стороне улицы. И, только оказавшись во дворе, они позволили себе прибавить шагу, чтобы оказаться как можно дальше от площади.
6 мая 1937 года. 13:21.
Отель «Колон». Барселона, Соборный проспект, дом 7.
Прежде, чем возвращаться, Максим с девочками чуть больше часа кружили по городу, поэтому, когда они все-таки оказались в отеле, там уже знали о произошедшем на площади гораздо больше них. Судоплатов с Тимашковым встретили ребят, как героев, да и сами они испытывали чувство эйфории от хорошо выполненного задания и пережитых в процессе острых ощущений.
Шпигельглас же отреагировал более сдержанно и, позвав группу в свой номер, потребовал от нее отчета об операции. Вначале Максим с девочками рассказывали весьма возбужденно, постоянно припоминая различные подробности, но, по прошествии времени их речь становилась все более и более вялой. Под конец Максим и вовсе начал заметно клевать носом, да и девочки чувствовали себя ненамного бодрее.
Многоопытный Сергей Михайлович Шпигельглас быстро понял, что происходит с его временными подчиненными, и, дослушав доклад, отправил их отдыхать. Вернувшись в свой номер, Максим попытался было поспать, но сон не шел, так что остаток дня он провел в откровенно «варенном» состоянии, вяло листая какую-то книгу и периодически выходя из номера, чтобы поесть.
Окончательно группа пришла в себя только на следующее утро. Прекрасно выспавшись и приведя себя в порядок, троица ощутила острую нехватку информации. Как Максиму, так и девочкам было очень интересно, к чему же привела их вчерашняя авантюра?
В качестве источника свежих новостей группой «Авангард» был выбран товарищ Судоплатов, ловко захваченный в плен и препровожденный для допроса в номер Максима. При этом во взглядах, которыми девушки буравили Павла Анатольевича, читались неутолимая жажда информации вкупе с обещаниями расправы за ее утаивание, так что, тому не оставалось ничего иного, кроме как выложить все, что он знал о происходящем в Барселоне. А знал он если не все, то очень многое, все же проживание в отеле, являющемся штаб-квартирой Объединенной Социалистической Партии Каталонии, давало свои преимущества.
Со слов Судоплатова выходило, что убийство верхушки ПОУМ прямо во время митинга произвело если не эффект разорвавшейся бомбы, то что-то весьма к нему близкое.
Еще не успели стихнуть выстрелы, как на площади воцарился самый натуральный хаос. Люди метались по площади, одни - чтобы поскорее покинуть внезапно ставшее таким небезопасным место, другие - чтобы пробиться поближе к трибуне и узнать, что же случилось с вождями. Чего там говорить, даже тем членам ПОУМ, что окружали трибуну и выполняли роль охраны, пришлось буквально пробиваться через толпу, чтобы донести раненых Андреса Нина и Виллебальдо Солано до автомобилей!
После того, как раненых лидеров увезли в больницу, спешно прибывшая полиция принялась освобождать площадь Каталонии от собравшихся на ней людей. Многие, особенно из числа тех, кто пришел на митинг просто из любопытства, уже и сами поспешили уйти, однако, оставалось довольно много людей, оставшихся на месте и ожидавших каких-либо официальных заявлений. К ним-то с трибуны и обратился полицейский, призывая всех расходиться по домам.
Затем к оставшимся на площади людям обратился один из лидеров ПОУМ Мигель Феррер, являвшийся для пришедших на митинг куда большим авторитетом, нежели какой-то там полицейский. Феррер тоже призывал людей расходиться, но только не по домам, а по своим партийным ячейкам, где и ожидать дальнейших инструкций. Полицейские, не без оснований предполагавшие, что подобные призывы в дальнейшем могут привести к неприятностям, хмурились, но ничего не говорили. Очистить площадь и оценить последствия стрельбы сейчас было важнее.
Наконец, народ стал расходиться, освобождая место как для дополнительных сил полиции, так и для карет «скорой помощи». Полицейские справедливо рассудили, что во время возникшей на площади паники обязательно появятся пострадавшие и поспешили вызвать «скорую».
Так, постепенно, был восстановлен порядок. Врачи занимались пострадавшими, коих, к счастью, оказалось немного, убитых членов ПОУМ увезли в морг, а полиция вместе с несколькими пожелавшими помочь активистами приступила к расследованию. Полицейские, безусловно, предпочли бы обойтись без подобных помощников, но, учитывая обстановку в городе и недоверие ПОУМ к официальным властям, решили от них не отказываться, попросив лишь не мешать работать.
Первым на произошедшее отреагировал президент Женералитета Луис Компанис. Едва выяснив, что же именно произошло на площади Каталонии, полицейские поспешили сообщить о случившемся начальнику полиции Барселоны Эусебио Родригесу, а тот, в свою очередь, доложил об этом исполнительному совету Женералитета. В результате Компанис узнал о гибели лидеров ПОУМ как бы не раньше центрального комитета самой партии.
Не воспользоваться такой возможностью Компанис просто не мог. В полдень он созвал заседание парламента Женералитета, а уже через два часа обратился по радио к жителям Барселоны. В своем обращении Компанис назвал покушение на Андреса Нина и других лидеров ПОУМ примером вопиющего беззакония, царящего в настоящий момент как в Барселоне, так и во всей Каталонии, а затем сообщил, что по решению парламента в городе вводится чрезвычайное положение.
В городе вводился комендантский час, а улицы должны были патрулироваться как силами полиции, переведенной на усиленный режим службы, так и Национальной Республиканской Гвардией, спешно вводимой в город. Отдельно в своем обращении Компанис заявил, что люди, даже в дневное время шляющиеся по улице с оружием, будут разоружаться и задерживаться до выяснения, а мародеры, насильники и убийцы будут расстреливаться на месте безо всякого суда.
При этом Компанис отметил, что все вышесказанное не относится к рабочим на баррикадах, разумеется, при условии, что те будут вести себя мирно. Подобные половинчатые меры он объяснял стремлением обезопасить мирных граждан от разбушевавшихся анархистов и простых бандитов вкупе с нежеланием вовлекать в конфликт тех, с кем вполне можно договориться. По словам Судоплатова, услышавший это объяснение Шпигельглас долго не мог определиться, то ли ему удивляться наивности Компаниса, то ли тому, что его идеи оказались вполне работоспособными?