Впрочем, все прекрасно понимали, что советские контингенты в Испании не идут ни в какое сравнение с немецкими и итальянскими, а потому посчитали позицию советской делегации не более, чем попыткой сохранить лицо. Отчасти это было действительно так, но еще товарищу Молотову очень хотелось посмотреть, как Великобритания и Франция, с их-то политикой «умиротворения» Германии, будут уговаривать Гитлера и Муссолини вывести из Испании свои войска.
Однако, к большому удивлению Молотова, германский министр иностранных дел Иоахим фон Риббентроп совершенно спокойно подтвердил справедливость требований Советского Союза, после чего предложил согласовать сроки вывода войск. Чуть позже позицию СССР признал и итальянский министр иностранных дел Галлеацо Чиано, однако, каждому, кто видел в тот момент его лицо, становилось понятно, что соглашался он с гораздо меньшей охотой, нежели его германский коллега.
В конечном итоге первого июня было подписано соглашение, по которому Советский Союз, Германия и Италия были обязаны в течении месяца вывести свои войска из Испании. Всем же прочим государствам предписывалось отозвать из Испании своих граждан, сражающихся в рядах интербригад. Те же иностранные добровольцы, что откажутся покинуть охваченную войной страну, должны будут депортированы на родину правительствами Франко и Негрина. После выполнения этих условий Великобритания и Франция обязались отменить ужесточенный режим блокады Испании, что также было зафиксировано в соглашении.
2 июня 1938 года. 17:57.
Отель «Палас». Мадрид, площадь Кортесов, дом 7.
Когда на внеочередном собрании сотрудников НКВД товарищ Котов озвучил приказ о выводе советских контингентов из Испании, Максим Белов на мгновение опешил, а потом как-то даже обрадовался, что, впрочем, тут же постарался скрыть.
В последние месяцы присутствие в Испании начало тяготить Белова, отлично понимавшего, что нахождение здесь больше ничего не может дать ему в плане личного роста, а сам он мало что может сделать для победы республиканцев в гражданской войне. Однако, назад он не просился, считая подобный поступок чем-то сродни дезертирству.
Сейчас же, услышав о скором возвращении домой, Максим непроизвольно представил себе, как, оказавшись в Москве, он вновь сможет читать с планшета любимые книги, а иногда даже смотреть кино с ноутбука. Иногда - потому, что ноутбуки были предназначены, в первую очередь, для работы и тратить их ресурс на развлечения было бы слишком расточительно. Когда же один из них выйдет из строя, о просмотре фильмов и вовсе придется забыть. Размышляя об этом, Максим начинал жалеть, что ноутбука в прошлое было отправлено всего два…
«Стоп! - мысленно приказал себе Белов, стараясь не упустить мелькнувшую у него в голове мысль. - Кино… ноутбука всего два… хотелось бы больше… вот! Есть в Германии человек, который сейчас строит свой первый компьютер. Если привлечь его к работе, он может оказать нам существенную помощь. Вспомнить бы еще, как его звали!»
У Максима, полностью погрузившегося в размышления, сделалось слишком уж отстраненное лицо, что не укрылось от взгляда сидевшей рядом с ним Греты. Привлекая к себе внимание, Шнайдер положила ладонь на предплечье Белова и вопросительно на него посмотрела.
- Später[7], - одними губами произнес Максим.
- Gut[8], - так же беззвучно ответила Грета.
«Итак, как же звали того изобретателя? - под успокаивающий голос Котова, рассказывающего о графике отъезда сотрудников НКВД из Испании, продолжил прерванные размышления Максим. - Кузя? Нет, но что-то похожее… а, точно - Цузе, Конрад Цузе! Съездить, что ли, в Германию и попробовать переманить его к нам? Интересная мысль, только нужно будет сперва получить добро от Сергея Мироновича и запросить по Цузе подробную справку в Осинформбюро. И поговорить с Гретой, в одиночку я в Германию не сунусь!»
Разговор состоялся сразу же после совещания, когда группа «Авангард» вернулась в свой номер.
- Максим, что с тобой случилось? - спросила Шнайдер. - У тебя было такое отсутствующее выражение лица, что я даже испугалась!
- Идея интересная в голову пришла, - улыбнулся Максим. - Грета, как ты смотришь на то, чтобы съездить на родину?
- In deine Heimat[9]? - удивленно переспросила Грета, а Максим в очередной раз залюбовался тем, как она в такие моменты широко распахивает глаза. Впрочем, Шнайдер быстро собралась с мыслями. - Неожиданное предложение… Рассказывай, что ты придумал!
- В общем, есть один инженер, который может очень серьезно ускорить нашу работу по созданию собственной электронно-вычислительной техники, - объяснил Максим. - Живет он, если мне память не изменяет, в Берлине. Есть у меня мысль съездить туда и пригласить этого инженера поработать у нас.
- И мы сможем производить такие же ноутбуки, как у тебя? - недоверчиво поинтересовалась Грета.
- Ну, такие ноутбуки, как у меня, мы сможем производить примерно ко времени нашей с тобой старости, не раньше, - усмехнулся Белов. - Первые вычислительные машины будут работать гораздо медленнее и занимать при этом по паре комнат, но, как говорят на родине нашей подруги, путь в тысячу миль начинается с одного шага.
- Только не миль, а ли, - поправила его Киу. - Китайская мера длины называется «ли» и равняется тремстам шестидесяти шагам.
- Запомню, - кивнул Максим. - Так что, Грета, ты готова рискнуть и съездить в Германию? Я понимаю, что ты не просто так покинула родную страну и, если ты считаешь, что для тебя сейчас это слишком опасно, я даже предпринимать ничего не буду!
- Ну, в родном Ганновере мне появляться не стоит, а вот в Берлин можно и съездить, - чуть подумав, ответила Грета. - Я там никогда раньше не была, так что крайне маловероятно, что меня кто-нибудь узнает.
- Отлично, - кивнул Максим. - Тогда я запрашиваю у Николая все материалы по этому инженеру, а заодно прошу его донести мое предложение до нашего наркома. Если он даст добро - мы с тобой отправимся в Берлин.
- Вы с Гретой? - удивилась Киу. - А я что, с вами не поеду?
- Прости, но в этот раз нам придется обойтись без тебя, - вздохнул Максим. - Если я еще худо-бедно за немца сойду, то ты со своей ярко выраженной азиатской внешностью будешь привлекать слишком много внимания.
- Да я и сама понимаю, - кивнула Киу. - Просто… не хочется вас отпускать, вы ведь без меня пропадете!
- Мне этот тоже не нравится, но других вариантов просто нет, - быстро приобняв девушку, ответил Максим. - Ладно, это все лирика… пойду шифровку составлять!
Усевшись за стол, Белов взял лист бумаги и по памяти набросал первые троки стихотворения Михаила Светлова «Гренада», после чего принялся выискивать в нем нужные ему буквы. Ровными рядами на бумагу ложились четырехзначные группы цифр: «0315 0613 0403 0106 0316 0509 0108 0510…»
3 июня 1938 года. 18:57.
Особое Информационное бюро. Москва, Кремлевский арсенал.
Когда наркому внутренних дел Кирову позвонил капитан Виноградов и доложил, что пришла шифровка от Максима Белова, Сергей Миронович посмотрел на часы, увидел, что рабочий день закончился полчаса назад, и решил, что не будет вызывать начальника Осинформбюро к себе, а лучше сам зайдет к нему, после чего отправится домой[10].
- Ну, рассказывайте, - устроившись за столом напротив Виноградова, велел Киров. - Что же такого предложил товарищ Белов, что это требует столь срочного обсуждения?
- Я думаю, товарищ нарком, будет лучше, если вы для начала сами ознакомитесь с сообщением Максима… простите, товарища Белова! - ответил Виноградов, доставая из папки лист бумаги и протягивая его Кирову.