Но «Блинки» на этом не остановился. Он посчитал, что, если англичане будут знать, что немцы осведомлены о том, что они читают их шифр, это позволит им распознавать немецкую дезинформацию и уберечь себя от многих бед. Поэтому он вновь пошел к англичанам и заявил: «У меня есть для вас действительно ценная информация, стоящая не менее сотни тысяч долларов: «Я сообщил немцам, что продал вам их шифр».
Англичанам это надоело. «Блинки» было сказано, чтобы он побыстрее тратил полученные деньги, поскольку завтра это, возможно, будет уже поздно: в скором времени он может попасть в неприятную историю. Однако через час после этого разговора англичанам позвонил начальник португальской секретной службы, без разрешения которого нельзя было находиться в стране. Он только сказал: «Насколько я понимаю, ваши люди угрожают моему человеку».
Филби был неспособен на подобные интриги. К работе он относился с благоговейным трепетом. Он мало что знал о контрразведывательной деятельности и должен был все осваивать в процессе повседневной работы. «Помощи сверху я почти не получил, — писал он впоследствии, — и моим главным помощником стала старший секретарь, опытная девушка, пришедшая на работу в СИС еще до войны. Благодаря ей мне удалось избежать многих неприятностей».
Как ранее уже отмечалось, первые расшифрованные материалы «Алтрэ» касались деятельности немецкой военной разведки. Мензис добился права контролировать их рассылку. Он поручил это дело пятому отделу, во главе которого стоял Феликс Каугилл, принявший Филби на работу. Мензис дал Каугиллу указание — принять все меры для защиты источника этой информации. Какая польза в расшифровке немецких кодов, если из-за небрежности работников МИ-6 немцы узнают об этом. В этом случае они могут сменить шифры или, что гораздо хуже, использовать их для передачи дезинформационных данных, чтобы вводить англичан в заблуждение.
Естественно, Каугилл принял все меры для выполнения указания. Однако в скором времени он испортил отношения с МИ-5, службой обеспечения безопасности радиосвязи и другими подразделениями СИС. Они не понимали позиции Каугилла и, по словам Филби, обвиняли его в сокрытии информации, которая могла бы быть эффективно использована другими ведомствами. Чем больше они настаивали на своем, тем более упрямым и подозрительным Каугилл становился. Любую критику воспринимал как проявление нелояльности к разведке. Эти раздоры могли бы быть прекращены на ранней стадии, если бы заместитель директора СИС Валентайн Вивьен, отвечавший за контрразведывательную работу в СИС, дал четкие указания. Но Вивьен был поглощен ссорой с другим заместителем директора, Клодом Дэнси, который считал контрразведывательную работу в военное время бесполезной тратой усилий, а сотрудников, занимавшихся этим делом, трусами и бездельниками. Каугилл видел все недостатки Вивьена и, к неудовольствию последнего, через его голову принял меры к расширению своего отдела (так в пятый отдел попал Филби).
Все это не ускользнуло от внимания Филби, который стал ждать возможность, чтобы использовать эту ситуацию в своих интересах. В этой стычке Филби старался не принимать чьей-либо стороны, не привлекать к себе особого внимания. Много работал для постижения профессии разведчика. Следует отметить, что в это время он стал увлекаться спиртными напитками. Однако даже в состоянии алкогольного опьянения Филби не терял над собой контроль: его речь и мысли были всегда в норме. Очевидно, Филби употреблял алкоголь для снятия внутреннего напряжения и при этом не боялся выдать себя. В Москве я спросил Филби об этом. Он ответил: «Я нередко спрашивал себя: как можно было так много пить и не споткнуться. И в этом не было ничего сверхъестественного. Внутри меня будто бы существовала какая-то сила, способная ощущать пределы допустимого в словах и в поступках. Как бы много я ни выпил, она помогала мне быть всегда начеку».
Внутреннее напряжение Филби, очевидно, значительно уменьшилось после нападения в июне 1941 года Германии на Советский Союз. После возвращения из Испании он, подобно многим коммунистам, попытался понять, что заставило Москву подписать пакт о ненападении с Германией. В этом деле Берджесс помочь ему не мог, О начале войны Германии с СССР Филби узнал на отдыхе, который он проводил на юге Франции. Он сразу же выехал в Лондон, чтобы обсудить ситуацию с Блантом. Один из друзей Филби по Кембриджскому университету заявил, что Блант и Филби были очень удручены создавшимся положением. Он считает, что Берджесс в это время намеревался вообще отречься от коммунизма.