На этой стадии военных действий с Германией сотрудник советской разведки, занимавшийся Великобританией, должен был быть доволен ходом дел. Его главный помощник Ким Филби проник в СИС и укрепляет там свои позиции. Гай Берджесс доставлял разочарование. Он работал в СИС, но был уволен, и хотя Берджесс помог Филби устроиться на работу в МИ-6, возвратиться в разведку сам он не смог. Однако у него был широкий круг знакомых и друзей в правительственных кругах и в мире спецслужб и, если верить сотруднику советской разведки Владимиру Петрову, бежавшему на Запад в 1954 году в Австралии, объем поступавших от Берджесса материалов был так велик, что «все шифровальщики советского посольства занимались подготовкой его материалов для передачи по каналам радиосвязи в Москву».
У Энтони Бланта дела складывались лучше. В отделе «Б» МИ-5 (контршпионаж) в его задачу входило наблюдение за посольствами нейтральных стран в Лондоне, в том числе вскрытие их дипломатической почты и фотографирование ее содержания. Таким образом, он имел возможность передавать своему советскому коллеге информацию об отношении нейтральных стран к войне, их оценки вклада Великобритании в военные действия и другие данные, полученные сотрудниками этих посольств от своих источников. Блант был скромным человеком, хорошим работником. Коллеги с уважением относились к нему, их привлекала его интеллигентность. По мере продвижения по службе расширялся доступ Бланта к секретам. Когда его босс Гай Лидделл был занят, Блант участвовал в заседаниях объединенного разведывательного комитета и таким образом мог передавать русским сведения не только о той информации, которая рассматривалась на заседаниях комитета, но и о ее оценке.
Маклин, устроившийся по заданию советской разведки на работу в МИД Великобритании, оказался там в «тихой заводи». После эвакуации английского посольства из Франции его направили на работу в генеральный департамент, который был незадолго до этого создан для решения вопросов, касавшихся судоходства, контрабанды и других аспектов экономической войны. Репутацией в МИД этот департамент не пользовался. До встречи с Филби в Москве в 1988 году мне казалось, что в этот период Маклин мало что мог передать советской разведке.
В Москве Филби рассказал мне следующую историю: «Однажды после работы Маклин пересекал Грин-парк (находится рядом с МИД), имея в руках портфель, доверху набитый важными документами. Его догнал коллега по министерству: «Старина, можно я пойду с тобой?» «Сделай одолжение», — ответил Маклин. Коллега примерился к его шагам и после недолгого молчания внезапно спросил: «Интересно, Дональд, сколько в советском посольстве заплатят тебе за содержание этого портфеля». Сердце Маклина екнуло, но он не подал вида: «Я еще не могу сказать». «Мне кажется, что ты хотел бы получить половину», — ответил Маклин».
Филби, слышавший эту историю, очевидно, от Маклина, рассказал об этом в шутку, как пример внезапно создавшейся опасной ситуации. Но из рассказа следовало, что Маклин, хотя и находился в МИД не у «горячих дел», располагал интересными для советской стороны материалами.
Пока я не встретился с Филби в Москве, для меня оставалась загадкой та роль, которую сыграли внедренные в английские спецслужбы советские разведчики в информировании русских о мероприятии «Алтрэ». Две трети немецкой военной мощи были сосредоточены на восточном фронте. Какое значение имели для военных действий русских сведения «Алтрэ», было до сих пор неясным. Делились ли западные державы со своим союзником этими «бесценными разведывательными данными»? А если нет, знали ли русские об этом и как воспринимали такое недоверие? Со времени появления в печати первых сведений об «Алтрэ» попытки ответить на эти вопросы создавали лишь новые загадки.
Одна из них состояла в том, что русские якобы настолько не доверяли Великобритании, что Черчилль понимал бессмысленность передачи Сталину материалов «Алтрэ» по официальным каналам. Если бы он эго сделал, Сталин якобы автоматически посчитал, что англичане доводят до него дезинформацию для достижения каких-то своих долгосрочных целей. И поэтому, согласно этой версии, в СИС эти материалы перерабатывались и по соответствующим каналам передавались в известную советскую шпионскую сеть в Швейцарии. Когда Сталин получал сведения «Алтрэ» от своих проверенных источников, он относился к ним с доверием. Но эта версия — фантазия чистой воды.