Ответа не последовало. Что-то сверкнуло, и на шее Домвайла появилась толстая чёрно-багровая полоса. Губы адмирала искривились, явно пытаясь произнести что-то, но не сумели этого сделать: голова, подпираемая током крови, медленно откинулась назад, продемонстрировав присутствующим анатомические подробности ровного, как стекло, среза, и, упав, откатилась на несколько ярдов, застыв в неустойчивом равновесии. Тело адмирала, нелепо дёрнувшись, шумно осело на ковёр, заливая его тёмной кровью. Эдуард заставил себя посмотреть в лицо тому, что секунду назад было адмиралом сэром Барри Домвайлом, и ему почудилось: лицо кривится и двигает мимическими мускулами. Он с усилием отвёл глаза. Находящихся в королевском кабинете охватило полнейшее оцепенение – всех, кроме Рэйчел, короля и японцев.
Боже мой, подумала Рэйчел. Боже мой. Всё-таки мужчины – настоящие звери. Домвайл – кретин. Бедняжка Исаму! Я ведь не могу его осуждать, сердиться на него. Не имею права бояться. Господи, сделай, пожалуйста, так, чтобы меня не стошнило прямо здесь и сейчас! Он выполняет свой долг. Да. Клянусь маминой памятью и моей любовью к Джейку, – я никогда не покажу Тагаве, что расстроена его жестокостью. Конечно, он всё прочтёт по моему лицу, но… Боже мой, Джейк. Боже мой. В кого же мы все превращаемся? Проклятая война. Чёртово время.
У неё на глазах закипели слёзы.
– Да, – вздохнул король, посмотрев на Рэйчел. – Я вижу, Исаму-сан, вы действительно так считаете.
Рэйчел, ни на кого не глядя, произнесла:
– Домо аригато[20], Исаму-сан.
– Дотасимаситэ. Оясуй гоё гири дэс[21], Рэйчи-сама, – поклонился Тагава. Меч снова был в ножнах, словно и не покидал их никогда.
Тагава учтиво, едва ли не до самой земли, поклонился Эдуарду:
– Тэнно хэйко банзай[22]. Прошу извинить меня.
Самурай занял своё неизменное место позади Рэйчел и снова застыл совершенным истуканом. Осоргин вытащил странный, ни на что не похожий пистолет, перекрестился, вполголоса прошептав что-то – вероятно, какую-то молитву, тщательно прицелился в башку Домвайла и плавно потянул спуск. Раздался глухой, напоминающий кашель звук, сопровождаемый негромким лязгом затвора, и голова адмирала с треском разлетелась ошмётками во все стороны. Эдуард непроизвольно вздрогнул, и Рэйчел, передёрнув плечами, резко вскинула подбородок. Осоргин, пряча пистолет, спокойно пояснил:
– Так надёжнее, Ваше Величество. Извините, миледи.
– Да? – с сомнением посмотрел на кровавое пятно на полу король. – Вы уверены? А, впрочем, у вас, насколько я знаю, богатый опыт. Что ж, возможно, это действительно так. Как вы полагаете, дорогая, – снова обратился он к Рэйчел. – Наши адмиралы – все такие идиоты или хотя бы через одного?
– Надеюсь, адмирал Домвайл – последний из этой славной когорты, милорд, – кожа на скулах Рэйчел по-прежнему рдела лихорадочным румянцем, а её взгляд – устремлён куда-то в пространство.
– Я тоже на это надеюсь, – со значением проговорил Эдуард и оглядел присутствующих долгим, задумчивым взглядом. – Благодарю вас, джентльмены, вы можете чувствовать себя в безопасности. Глокстон, старина, прикажите рассадить наших доблестных офицеров по одиночным камерам и позаботьтесь о том, чтобы их допросили сегодня же, – король ещё раз демонстративно благодарно кивнул Осоргину и Тагаве. – Леди Рэйчел? Как вы себя чувствуете?
– Благодарю вас, Ваше Величество, – Рэйчел прикрыла веки. – Я в полном порядке, спасибо.
– Превосходно, – кивнул Эдуард и поднявшись, подошёл к Рэйчел. – Глокстон, распорядитесь, чтобы здесь навели порядок. Ковёр придётся выбросить ко всем чертям, стены… Какая жалость! Разрешите предложить вам руку, дорогая леди Рэйчел? Журналисты, вероятно, вот-вот лопнут от нетерпения!
Когда бурная, хотя и весьма непродолжительная пресс-конференция, на которой Эдуард заявил о роспуске правительства и том, что принял решение поручить формирование нового кабинета сэру Уинстону Черчиллю, закончилась, и Глокстон с королём остались с глазу на глаз, Эдуард пересел в кресло и с наслаждением принялся раскуривать сигару:
– Какая женщина, – выпустив вверх сизое кольцо дыма, восхищённо прищёлкнул языком король. – Зная её столько лет, не перестаю изумляться. Любая из наших великосветских кумушек развизжалась бы или грохнулась в обморок. А она… Потрясающе. У этого парня, как его там, просто превосходный вкус. Как он угадал её, а? Каких людей вокруг неё собрал – невероятно! Это мне, кроме Вас, Артур, и миледи, не на кого по-настоящему опереться. Бог мой, как я жажду, наконец, с ним познакомиться! Что это вы так на меня смотрите, Артур? – на лице Эдуарда сияла безмятежная, мечтательная улыбка.
– Я не совсем понимаю, сэр, – осторожно ступил на тонкий лёд Глокстон. – Мне кажется, сейчас стоит сосредоточиться на реакции парламента, которая последует за вашим заявлением. Всё-таки, переоценивать влияние и могущество леди Рэйчел, право же, не стоит. У Галифакса и Чемберлена немало сторонников, и нам предстоит ещё столько…