- Кидерн! - вскричал издалека Гарт.
- Как ты назвал меня? - просипел Шкуродер, и у Гарта, который только в день битвы на холме снял полдюжины скальпов, похолодело в животе.
- Старший брат. - тихо сказал он, делая правой рукой условный знак принадлежности к священному кругу.
- Говори.
- У меня есть сведения, которые могут быть важны для нашего дела.
И Гарт пересказал каждое слово, которое услышал.
Кидерн довольно усмехнулся своим увечным лицом.
- Ты знаешь Коди?
- Десятника?
- Да, десятника Коди. Позови его ко мне.
- Но как мне обратиться к нему? Он наш брат?
- Почти. Он знает все, что нужно знать непосвященному. Скажи, пусть придет.
Гарт отыскал Коди в лагере. Тот неуклюже починял сбрую левой рукой. Правая рука его была забита в лубок и перевязана. Знающие в лекарском деле говорили, что раны чистые и скоро заживут, но сейчас рука была почти бесполезна, и только принималась болеть дергающей болью, если он причинял ей неудобство.
- Тебя зовет старший брат. - сказал Гарт, выполнив положенный условный знак.
Коди неловко повторил его движение раненой рукой. Поднялся и стал собираться.
XIX. Преступление Коди.
Кара-Буга прискакал один.
Огромный барулас, с его разбитым, распухшим лицом и угрюмым взглядом был страшен. Правую ладонь Кара-буги держал на рукояти тяжелого кривого меча. Он спрыгнул на землю, которая казалось содрогнулась под его грузным телом, и огляделся.
- Где ты, киммирай? - спросил Кара-Буга. Голос у него был мягкий, звучный, он не подходил его звероподобной внешности и жестоким привычкам.
Коди выступил навстречу.
- Ты спас мою жизнь. - коротко кивнул он. - Я хочу предложить тебе побратимство. Я позвал тебя сюда, чтобы заключить союз перед лицом старых богов моего народа. - Коди повел здоровой левой рукой, указывая на редкую рощицу. Вообще-то в ней не было священных прадедовских дубов, только осины, но Кара-Буге знать об этом не обязательно.
Круглое лицо Кара-буги расплылось в улыбке.
- Тамыр! - воскликнул он своим странно мягким голосом. - Тамыр, брат!
Они обнялись и обменялись кинжалами. Коди застонал от боли, когда барулас сжал его в своих медвежьих объятиях. Кара-буги выглядел искренне обрадованным.
Коди вонзил кинжал, который подарил ему Кара-Буга, в землю и над ним произнес слова клятвы побратимства. Они по очереди слегка порезали себе руки, чтобы кровь их смешалась и вместе ушла в землю. Еще можно было бы скрепить клятву жертвой, но сейчас на много миль вокруг едва ли можно было поймать хотя бы тарбагана. Да и не дело клясться на тарбагане, для этого нужен конь, бык, пленник или волк. Потому они решили, что обряд завершат уже в лагере, разделив хлеб. Посмеялись, вспомнив, как Ханзат-хан сунул в рот Дагдамму пригоршню печенья.
- А теперь, брат, пойдем, выпьем черного кумыса и съедим хлеба, чтобы отметить наше побратимство. И сразу после этого пойдем к Дагдамму!
- Зачем ты хочешь говорить с сыном повелителя, брат? - удивился Коди, хотя знал ответ.
- Теперь ты мой брат, мой меч - твой меч, и мой язык - твой язык. Дагдамм не станет слушать меня одного, я барулас, но тебя он послушает, ты киммирай. Он прикажет казнить Шкуродера. Тогда ты станешь старшим над сотней. Ты сотник, и я сотник - вместе мы большая сила. Мой брат уже присягнул Дагдамму. Я тоже хочу уйти служить Дагдамму.
- Но ведь он твой враг!
- Ах, ты об этом... - Кара-Буга потер багровый отек под глазом. - Я тоже хорошо его отделал. Если Дагдамм возьмет меня на службу, я отдам свой меч ему. Не хочу служить Мерген-хану, тот скуп.
Весело болтая, Кара-Буга шел чуть впереди. Коди вытащил кривой нож, который подарил ему барулас, и ударил в ямку под ключицу. Когда он вырвал оружие, кровь ударила струей в два фута. Кара-Буга был полнокровным человеком.
Могучий барулас захрипел, застонал, и повалился.
- Прости, тамыр. - прошептал Коди. - Я бы бросил тебе вызов, но моя рука...
Кара-буги корчился в стремительно растущей луже крови.
- Ты ударил своего брата. - просипел он, все еще рукой пытаясь остановить кровавый фонтан.
- Ради своего другого брата.
- Шкуродер... ради Шкуродера...
Жизнь вытекала из Кара-Буги вместе с кровью.
- Братоубийца. - сказал он, и затих.
Коди молча стоял над поверженным батыром. Весь его мир рухнул. Он убил человека в спину. Убил в спину названного брата. Убил честного человека, чтобы прикрыть подлого.
Как он дошел до этого?
Ведь еще недавно все было так ясно и просто. Долг, честь, слава, узы братства. Заповеди, оставленные дедом. Слова старого кагана, великого Конана. Слова молодого Конана.
Он был чист душой еще вчера. А сейчас?
Коди не верил, что прямо сейчас молния поразит его в наказание за братоубийство, но в том, что теперь он проклят, не сомневался. Он, в самом деле, сошелся бы с Кара-Бугой в поединке, но сломанная рука мешала. Это означало пойти на верную смерть - драться с батыром одной рукой.
Он попытался утешить себя мыслью о том, что Кара-Буга был свирепым чудовищем, человеком, который насиловал женщин на теплых телах их мужей и отцов.
Но и Кидерн снимал скальпы с живых.
Коди должен был признать, что убил Кара-Бугу не ради Кидерна, а ради себя. Если бы Кара-Буга разоблачил Кидерна, тот, падая, потянул за собой Коди.
Ненавидя и презирая себя, молодой воин стоял над телом убитого им в спину названного брата. По щекам его текли горькие слезы - так терзала душу совесть. Мир Коди рухнул. Он превратился в того, кого всю жизнь учился презирать.
Наконец, он взял себя в руки. Сделанного не вернуть. Кара-Буга не воскреснет. Проклятие крови с самого Коди не спадет.
Он услышал топот лошадиных копыт и резко развернулся, левой рукой схватившись за меч.
- Хвала Крому. - со смешком сказал Кидерн, спешиваясь. - А я уж подумал, что ты отозвал этого кабана в укромное местечко, чтобы полюбиться.
Коди выругался и потянул меч из ножен. Кидерн ударил его по лицу.
- Не хватайся за меч, если не можешь его вытащить! - прошипел он в лицо Коди. - Еще раз дернешься, я тебе отрежу руку!
- Я убил баруласа ради тебя! - воскликнул Коди. - Где твоя благодарность?!
- Да я сам бы зарезал его. - оборвал Кидерн. - Разница в том, что меня бы совесть потом не мучила. Что молчишь? Хороший барулас - мертвый барулас! А лучше мертвого баруласа только два мертвых баруласа! Лучше двух мертвых баруласов - три мертвых баруласа...
Кидерн наклонился, схватил мертвого Кара-Бугу за руку, потянул на себя, наклонился, подсел и со стоном взвалил на спину.
- Весит как бычок-полулеток. - простонал Кидерн, и подошел к смирно щипавшему траву коню батыра.
Ругаясь и стеная, он уложил мертвеца на спину лошади, привязал его веревкой, чтобы тело не сползало.
- Что, об этом ты не подумал? Если его найдут прямо здесь, не миновать разбирательства. Начались бы высматривание, гадания... ты ведь такой дурак, что и на прутик попался бы.
- Что ты хочешь сделать?
- Что сделать... отгоню лошадь подальше в лес, да там брошу тело. Лошадь тоже зарежу. Будем надеяться, что волки сделают все остальное...
Все так же, сквозь зубы, ругаясь, Кидерн вскочил в седло, ухватил коня Кара-Буги за повод, а потом глаза его сверкнули от гнева.
Кидерн в одно мгновение снова спешился, прыжком преодолел разделявшее их с Коди расстояние.
- Баранья голова. - прохрипел он, выдернул из-за пояса Коди кривой кинжал его мертвого тамыра. - Ты еще глупее, чем я думал! Ты с этим собирался предстать перед Мергеном или Улуг-Бугой? Думаешь, Улуг не узнал бы кинжал своего брата?!
- Я... - начал Коди.
- Ты не подумал, верно? - голос Кидерна хлестнул как плетью. - В следующий раз, когда решишь зарезать тамыра, попроси о помощи того, у кого в голове не бараньи мозги! О, Вечное Синее Небо! - кривляясь, воздел лицо к небу Шкуродер. - Зачем ты послало мне в друзья этого двуного ягненка!
Коди стоял, опустив глаза.
- Я убил тамыра ради тебя. - настойчиво повторил молодой воин. - Кара-Буга спас мне жизнь.