Пришлось наниматься. И не только к разным пришельцам, которые хватали друг перед другом жирные земли, но и к недавней казацкой старши́не, получившей новые царские титулы.
На Кильчене днем молотили цепами рожь у бывшего войскового хорунжего Иосифа Тягуна, а с вечера и до поздней ночи перетаскивали мешки с зерном на лодейную мельницу[22]. Андрей удивлялся, как быстро из их хозяина выветрился казацкий дух. Будто и не числился никогда в сечевом компуте[23]. Чванливо разъезжал по поместью на пароконной бричке. Видели, как он до крови избивал батраков кулаками. Андрея и Петра не трогал, потому что они были сноровистыми, исполнительными, не отказывались ни от какой работы. Но хлопцы знали: при первом же удобном случае, при малейшей оплошности в работе — их тоже не пощадят, жестоко расправятся. И пока этого не случилось, хлопцы решили весной двинуться в путь. Разве они думали тогда, что ждет их впереди? По простоте душевной поверили сказанным кем-то добрым словам о пане Шидловском: дескать, и образованный, и добрый, не только с людьми ведет себя благородно — цыпляка не обидит, не то что его соседка, помещица Скавронская, о жестокости которой ходили ужасные слухи. Поговаривали, что она чуть было не удушила свою горничную, не вовремя подавшую ей праздничное платье в воскресенье.
И вот они на новом месте. Рафаил Шидловский пожелал, чтобы молодые батраки предстали перед его глазами. Велел управителю привести их в гостиную. Холеной рукой указал на стулья с выгнутыми спинками. Сам стоял, прислонившись спиной к кафельной печке, высокий, подтянутый, в зеленом, с золотым шитьем офицерском мундире без эполет. С нескрываемым любопытством рассматривал приведенных к нему новичков, слегка прищуренными глазами прощупывал их руки, грудь и плечи, стремился, казалось, заглянуть к ним в душу, узнать, что в ней таится. На худощавом, с тонкими чертами лице пятидесятилетнего майора появилась приветливая, какая-то даже извинительная улыбка.
— Командир должен знать своих воинов, а хозяин — работников, — сказал, выходя на середину гостиной. — Меня не интересует, кто вы, откуда, и вам не советую вспоминать о своем вчерашнем дне. Забудьте свое прошлое раз и навсегда. Живите сегодняшним. Работайте как можно добросовестнее, не ленитесь, — его мягкий, вкрадчивый голос лился плавно, успокоительно, — и мы не оставим вас без своих милостей.
Панская слащавость покоробила Андрея, но он сдержался и только после того, как они с Петром вошли в конюшню, где отныне должны были ухаживать за лошадями, кинул недовольно:
— Что-то очень уж мягко стелет. — Его смугловатое от природы лицо покрылось легким румянцем, а во всегда спокойных дымчатых глазах появилась мужская решительность. — Понял, чего он от нас требует? Забыть свое прошлое. Только и всего! Но ведь я без этого, — еще сильнее разволновался Андрей, — и дня не проживу по-человечески! Как же мне забыть дядьку Илька, Гард, Назара?
— Ну чего ты горячишься? — поднял на него свои ласковые глаза Петро. Он, как и Андрей, за последние годы вырос, возмужал, раздался в плечах, но так и не избавился от врожденной застенчивости, говорил тихо, краснел при посторонних. Хозяин вел себя с нами так вежливо, будто мы ему ровня.
— Ничего себе ровня, — с горькой улыбкой откликнулся Андрей. — Гните спину, вытягивайте жилы и не думайте. Тогда чем же мы для него лучше тех вон волов? — резко протянул руку в сторону дальнего угла длинной конюшни.
— И такое скажешь, — не согласился с ним Петро. — Мы же и нанимались, чтоб работать. А мысли... Так кто о них знать будет? Хотя... я думаю, предостережение нашего пана очень своевременное.
— Не понимаю тебя.
Петро огляделся — не подслушивает ли кто-нибудь случайно.
— Слышал же цидулу царицы на ярмарке в Новоселице? — перешел он на шепот. — Что в ней сказано? Возбраняется самое название «запорожцы» из-за дерзости и причиненных ей обид...
— А ты и одеревенел от страха, — прервал Андрей. — Готов кориться. Только по-ихнему все равно не будет!
— Ну и беги, шуми, рассказывай всем, что ты казак Бабуринского куреня, — рассердился Петро, что редко случалось с ним. — Может, похвалят, как же.
— Шуметь не собираюсь, но и помыкать мною не позволю.
— Втемяшил себе в голову, — снисходительно упрекнул Петро. — Сам слыхал: пану лишь бы дело знать.
— А его взгляд подозрительный, будто мы ему что-то должны? Знаешь, противно становится, когда тебя рассматривают, как...
Андрей не успел закончить, как снаружи послышались легкие шаги и в проеме широкой двери появилась девушка в длинной, до земли, юбке и белой тонкой сорочке, сквозь которую чуть-чуть просвечивали ее узенькие округлые плечи. Она сторожко остановилась, как молодая косуля, которая неожиданно выскочила из лесного укрытия на опушку, повела аккуратной головкой, всматриваясь в полутьму конюшни, и, заметив батраков, опустила ресницы.
22
Лодейная мельница — водяная мельница, установленная на большой, специально приспособленной лодке.