— Чего же мы стоим? — обеспокоенно напомнил Петро. — Могут заметить.
— А куда прятаться? — спокойно ответил Чигрин. — У них и найдем пристанище.
— Если бы знать, что за люди.
— Узна-а-ем.
«Кто шелеста боится, пусть по листьям не ходит», — вспомнил Чигрин услышанное когда-то от Илька Супереки. Но вслух ничего не сказал — побоялся причинить малейшую обиду товарищу, которого считал своим братом и которому был обязан свободой.
А чумацкий обоз уже приближался к озеру. Возле переднего воза шел с налыгачем в руке низенький плотный мужчина в серых полотняных шароварах и соломенном брыле, что делало го похожим на гриб. В передке воза на жердочке сидел привязанный веревкой за ногу чубатый петух. Он время от времени встряхивал крыльями, вытягивал длинную шею и звонким, прерывистым голосом наполнял утреннюю тишину.
— А, леший тебя возьми, — вяло замахивался на него человек с налыгачем.
Петух пытался взлететь, подпрыгивал, но, сдерживаемый веревкой, снова усаживался на жердочке, косясь красным глазом на молчаливого хозяина. Въехав на вытоптанную поляну у озера, возы останавливались. Чумаки распрягали волов, перекликались между собой. В нескольких местах уже взвивались седые шлейфы дыма.
— Подойдем, пускай и нас примут к себе, — сказал Андрей.
— Какие из нас чумаки? — вздохнул Петро.
— А мы ненадолго. Перебудем лихую годину и пойдем своей дорогой.
Петро не стал расспрашивать Чигрина о его намерениях. Одна мысль еще с ночи вертелась в голове. Сначала мелькнула тенью, словно птица в темноте, но вскоре вернулась и уже не исчезала, оттеснив все другие мысли и хлопоты. Ждал удобного момента, чтобы поговорить с Андреем.
Они шли между возами, направляясь к человеку в брыле, который, судя по всему, был здесь за старшего, но их вроде бы не замечали. Каждый был занят своим делом. Одни вели волов к озеру на водопой, другие смазывали дегтем колесные оси. Несколько чумаков, усевшись вокруг закопченного горшка, хлебали горячую затируху из ржаной муки.
— Хлеб да соль, — поздоровался Чигрин.
— Едим, да свой, а ты сбоку постой, — откликнулся конопатый, с рыжей, аж красной шевелюрой парень.
— Подвинься лучше, — пристыдил его пожилой, морщинистый мужчина, сидевший напротив. — Может, люди голодные, так пусть перекусят с нами.
— Спасибо, — поклонился Андрей, — мы вашего атамана ищем.
— Никифора? — поднял на него по-детски чистые, голубые глаза старый чумак. — Не называйте его так — сердится.
— Почему?
Старик помялся, скребя ложкой дно горшка.
— Пусть вон Кузьма расскажет, — кивнул на парубка, — он мастак.
— А что тут рассказывать, — тряхнул тот рыжей шевелюрой. — Коротышка. Боится, что тайком будут смеяться над ним. Атаман, а сам такой низенький, ха-ха-ха!
— Хватит лясы точить, — вмешался старик, — да вот и Никифор сюда идет.
— Вот те раз, — удивился парень, — сами же говорили.
— Мало ли что я говорил, а ты своим умом живи.
Андрей тоже увидел знакомого человека, который словно бы катился к ним по опушке. Подкатившись, остановился — кряжистый, длиннорукий, на темном, аж черном от загара лице — белесые, будто припорошенные мукой, усы. Взгляд спокойный, хотя и тяжеловатый.
— Поели? — спросил, глянув на пустой горшок. — Вот и хорошо. Пошли, Кузьма, вола подержишь, занозу где-то подцепил, хромает.
— Вот люди к вам, — поднял голову парень. — Может, и они помогут?
— Я... тебя... зову, — отделяя каждое слово, сказал Никифор, и Андрей по тону, по выражению лица понял: его здесь слушают, даром что ростом не вышел.
— Мне нетрудно, могу и подержать, — ответил Кузьма, поднимаясь с земли.
Когда выпрямился, Андрей и Петро увидели, как убого он был одет. Худые, мосластые плечи парня прикрывала свитка не свитка — какие-то лохмотья, которым и название трудно придумать. Измазанные дегтем, латаные-перелатаные шаровары тоже светились дырками, из протертых постолов торчали соломенные стельки.
— Обносились до ручки, — вздохнул старик, перехватив их взгляды. Сам тоже был в старенькой одежде, правда лучше полатанной. — Такая уж наша чумацкая доля, — развел он руками. — Все время в дороге, хоть как...
Но беглецы уже его не слушали. Атаман собственной персоной был рядом, вот и должны были воспользоваться случаем.