— Душу захотелось отвести, — смутившись, сказал Андрей. — Коней люблю.
— Вижу, знаешь толк в работе. Ячмень вымолотил чисто. И упряжь привел в порядок.
— Что там приводить? — пожал плечами Андрей.
— Не говори, дело знаешь. А мне такие люди в экономии позарез нужны.
— Я случайно... — начал было Андрей.
— Вон сколько земли, — будто и не услышал этих слов человек, — а обрабатывать некому. Луг — три с половиной тысячи десятин — так на этот раз и не скосили.
— А вы... — замялся Чигрин, — кто будете? Хозяин?
— Угадал. Помещик. И беру тебя... — Он сделал паузу. — Конюшенным. Зайди к эконому и скажи ему, что я так распорядился. Пускай проводит на конюшни, в шорную мастерскую, он знает куда. Сегодня же и начинай.
Чигрин даже оторопел от неожиданности. Сам думал наняться на неделю-другую, чтобы подкормиться малость, подработать на дорогу. Но они в помыслах не имел оставаться навсегда в помещичьей экономии, даже конюшенным. Снова шею в ярмо? После того как едва вырвался? Нет, пускай здешний помещик подыщет себе кого-нибудь другого. Его уже никто не обманет.
— Простите, — вежливо поклонился он, — не выпадает мне оставаться. Дальняя дорога.
Настораживала неотступная ласка молодого пана, его поспешность и самоуверенность, Распорядился, вишь, как своей собственностью:
— Отказываешься?! — уставился он в Чигрина серыми, с зеленоватым оттенком глазами. — От такой работы? На-апраасно. Подумай. Через год-два экономом будешь.
— Это не по мне шапка, — сдержанно ответил Андрей.
— Почему не по тебе? — удивленно переспросил помещик, откинув лобастую голову. — Молодой, расторопный, сильный, — перечислял достоинства Чигрина. — А люди силу уважают, буду подчиняться.
— Не привык я помыкать другими, — отбивался Андрей.
— Научишься.
— Душа не лежит.
Румяные щеки молодого пана будто выцвели, живые глаза приугасли.
— А может... ты бегле-ец и бои-ишься пого-они? Наказания? — спросил, нарочно растягивая слова.
— Нечего мне бояться, — с достоинством ответил Чигрин. — Я не грабитель, не вор и волен в своих действиях.
Он сожалел уже, что искусился работой на помещичьем гумне, что не удержался, увидев разгоряченных коней, к которым всегда был неравнодушен. «Подтолкнул же меня леший! — укорял себя мысленно. — Прошел бы мимо экономии — и не довелось бы теперь объяснять, кто ты и откуда». Но помещик к превеликому удивлению, не стал придираться.
— Люблю упрямых, — сказал задиристо, будто и не сверкнуло только что подозрение в его глазах. — Жаль, что не остаешься. Но я насиловать не буду. Вольному — воля. А надумаешь, — прикоснулся к бугристому плечу рукой, — приходи. Я запомню тебя.
Шурша мягкими юфтевыми сапогами, к которым пристала солома, молодой барин упругой походкой направился через гумно к конюшне, где его ожидали рессорные дрожки с кучером на передке.
Андрей тоже пошел, только в противоположную сторону. Просто не верилось, что так легко отпустил его предприимчивый помещик, и снова перед глазами широкая степь, дороги принадлежащие ему, сколько он помнит себя. Радуясь воле, забыл и про экономию, и про неприятность, в которую чуть было не попал. Видел на горизонте какие-то дымы и думал что, возможно, там, среди людей, скоротает ночь, раздобудет краюшку хлеба. Откуда же нашему путнику было знать, что и ночлег, и ужин ему уже обеспечены. Не такие, как ему хотелось бы, однако всегда ли хлипкие лодочки наших стремлений прибиваются к желанному берегу?
Возле конюшни молодого пана уже ждал пожилой эконом. Угодливо поклонился. Круглые мышиные глаза подобострастно посматривали из-под жиденьких рыжеватых бровей. Лицо помещика передернулось брезгливой гримасой. Взгляд его стал жестким.
— Ты знаешь повеление наместника нашего князя Григория Александровича Потемкина? — спросил, не здороваясь.
— Как не знать. Посланцы его сиятельства зачитывали накануне, — сказал вялым голосом. — Приезжали рыдваном аж из Кременчуга. Требовали на строительство Екатеринослава пять душ. А где их возь...
— Хочешь поссорить меня с Потемкиным? — прервал его помещик. — Этого еще не хватало. Ищи! Государыне прислужимся, должен был бы помнить об этом. Или, может, самому захотелось в каменоломни?
Эконом даже вздрогнул.
— Двух мужиков сегодня же отправлю, хотя они и будут упираться, — пробормотал испуганно.
Молодой хозяин смерил его презрительным взглядом.
— Будут упираться!.. Ворон меньше ловил бы.
— Верчусь ведь с утра до вечера, дохнуть некогда, — оправдывался эконом, не поняв намека.