— Но я вам скажу, граф, — продолжала Екатерина, — если шведы начнут против нас военные действия и пойдут на Петербург, их забросают камнями с мостовых.
— Не думаю, ваше величество, чтобы дошло до этого, — улыбнулся Сегюр. — В Швеции, очевидно же, знают и о другом оружии, которое имеет Россия.
— Знают, — с иронией повторила царица. — Сколько раз ощущали его на себе! Но уроки почему-то забываются. Мне известно, что в Стокгольме имеют намерение отнять у нас Финляндию, Эстляндию, Лифляндию и Курляндию. Полагаются, очевидно, на поддержку английского двора.
— Но ведь такая поддержка, — сказал Луи-Филипп, — не в интересах Британии. Если верить ее газетам, сам Питт в парламенте признался, что третью часть их коммерции занимает торговля с Российской империей. Навряд ли война увеличит прибыль.
— Разглагольствует в нана о коммерции, — вспыхнула Екатерина, — а слушает нашего откровенного врага — прусского министра Герцберга, который втягивает Англию в свои интриги. Как это вам нравится? Нет, — горделиво встряхнула головой, — все-таки англичане своей выгоды не знают! Что ж, велю пересмотреть тарифы и мытные артикулы. Пускай поломают головы негоцианты.
Успокоившись, повела речь о близком уже путешествии в Киев и Тавриду. Поинтересовалась, что он думает по этому поводу. Луи-Филипп отвечал сдержанно, стараясь скрыть собственное беспокойство.
— А знаете, — сказала царица с напускным возмущением, — меня всячески пытаются отговорить от этой поездки, заверяют, что я претерплю в дороге множество трудностей и неприятностей, пугают нудной степью, вредным южным климатом. Будто я на край света собираюсь! Не понимаю, на что они рассчитывают. Любое возражение вызывает у меня еще большее желание делать по-своему.
Сегюр дипломатично промолчал. Считал за благо воздержаться от каких-либо оценок будущего путешествия российской императрицы.
— Не узнаю вас сегодня, граф, — подняла черные дуги бровей Екатерина. — Мой друг чем-то озабочен?
— Рядом с вашим величеством?! — развел руками Сегюр.
— О-о, я все замечаю, — чуть прищурив холодноватые, серо-голубые глаза, пристально посмотрела на него императрица. — Летом вы были совсем другим — веселым, остроумным. Даже лишенный чувства юмора граф Кобенцль был от вас в восторге. А какие проникновенные слова нашли вы для моей дорогой Земиры!
Луи-Филипп и сам часто вспоминал тот день, проведенный в летней резиденции императрицы. Екатерина любезно пригласила его на прогулку вместе с Дмитриевым-Мамоновым, которого недавно сделала флигель-адъютантом[50], и австрийским послом Людовиком Кобенцлем, прослывшим при российском дворе человеком замкнутым, «себе на уме».
На Эрмитажной опушке Царскосельского парка к ним присоединился статс-секретарь императрицы Александр Васильевич Храповицкий, с которым Сегюр уже несколько лет поддерживал дружественные отношения. Приближенный к Екатерине, он знал почти все тайны придворной жизни и, как никто, мог ладить с генерал-прокурором Вяземским, графом Безбородко и даже с самим Потемкиным. Человек гибкого и утонченного ума, он хорошо разбирался в людях, окружавших императрицу. Лучшего посредника в постоянных взаимоотношениях с министрами двора французский посланник и не желал.
Увидев своего тучного, вспотевшего от быстрой ходьбы статс-секретаря, Екатерина рассмеялась.
— Александр Васильевич, голубчик, — сказала, придав своему лицу серьезное выражение, — вы так быстро бегаете, что я вынуждена буду платить вам за туфли. Проводите нас в мой маленький пантеон.
Храповицкий молча поклонился, подошел к тенистой боковой аллее и жестом руки пригласил за собой свиту царицы. Аллея вывела на зеленую опушку, посреди которой белели мраморные надгробия. Царица замедлила шаг, печально склонила голову.
— Здесь, — подняла на Сегюра наполненные слезами глаза, — погребены мои любимые собачки из знатной старинной famille Андерсон. Ах, — прислонила к глазам тонкий кружевной платочек, — сколько страданий и боли причинила мне их смерть! Особенно нежной Земиры, безгранично преданной мне. Как она легко бегала, сколько грациозности было в каждом ее движении! А теперь, — вздохнула она, — лежит, всеми забытая, как обыкновенная дворняжка, будто и не происходила от чистокровных английских собак — Тома и Леди.
— Разве Земира не похоронена со всеми почестями, надлежащими ей по происхождению? — пожал плечами русоволосый красавец Мамонов. — И эта мраморная плита не...
50
Флигель-адъютант — штаб- или обер-офицер в должности адъютанта при царствующей особе в России.