Макс сел на заднее сиденье, оказавшееся пустым. Пассажир, сидевший рядом с водителем, широколицый парень лет двадцати семи, обернулся и мгновение, молча, разглядывал Макса.
— Штурман?! — утверждающе-вопросительно заявил он. — Чего-то ты долго там. Не мог выход найти?
«Хамит, — устало подумал Макс. — Почему весь контингент Шабарина ведёт себя исключительно по-скотски? Хамство — признак слабости. Неужели его люди настолько не уверены в себе?»
— Разговаривал с вашим хозяином, — подчёркнуто вежливо ответил Макс. — Он извинялся, что прислал не самых лучших из своих работников, и просил не обращать на них внимания.
Мордастый сердито засопел и отвернулся. «Опель», шурша шинами, плавно тронулся с места. Макс откинулся на спинку сидения и помассировал веки. Этот день выдался долгим и настолько насыщенным событиями, что все они начали сливаться в одну сплошную полосу, как бывает, когда кружишься на карусели. Лишь отдельными вспышками проскакивало: белозубая улыбка Шабарина, труп Генки Абезгауза, накрытый простынёй с кровавыми пятнами, стрельба в «фольксвагене», голос Виты в телефонной трубке. Макс глубоко вздохнул, глядя на проносящийся мимо ночной город, и потёр плечо, которое всё ещё ныло после удара о край вентиляционного хода.
Ехали они, насколько можно было судить, в направлении, которым следовал злосчастный «фолькс» шесть часов тому назад, и это являлось лишним подтверждением тому, что захватили его у места гибели Абезгауза именно люди Шабарина. А вот, почему Руслан Константинович прячется, избегая своего дома и города вообще — это вопрос. Кого боится господин Шабарин? Тех, кто расстрелял его подручных в «фольксвагене»? Скорее всего, да. Но, зачем так упорно цепляться за Макса? Неужели Шабарин, со всей своей армией, считает, что только Макс может решить его проблему? Тогда, либо он глупец, что вряд ли, либо кто-то сознательно вводит его в заблуждение. Но, смысл такого хода непонятен. Перефразируя Костю Пирогова, кто такой Шабарин, и кто такой Макс? Возможности их несопоставимы и, поэтому, втройне удивительна настойчивость, с которой белозубый пытается заполучить его, Макса, не брезгуя ничем, затрачивая массу усилий и теряя людей.
Вопросы сыпались один за другим. Но, чтобы ответить на них, нужно знать немного больше того, что, пока, было известно Максу. И хорошо бы сейчас не думать об этом вообще, не забивать голову бесплодными размышлениями. Но, вопросы не уходили, продолжая кружить назойливыми мухами, издавая раздражающее жужжание, слышимое только Максу. Он закрыл глаза и стал думать о маленькой девочке, которая, возможно, в этот момент была в руках у Шабарина.
«Опель» мягко затормозил, и Макс от неожиданности резко выпрямился на сидении, осознав, что отключился на несколько минут и пропустил момент, когда машина подъехала к дому. Он выбрался наружу, потянулся всем телом и огляделся по сторонам. Где они сейчас находились — определить было сложно. Если, только, в общих чертах, то к северо-западу от города, в пределах тридцати-сорока километров. Макс мысленно представил себе, какие населённые пункты расположены в этой зоне.
— Пойдём, — глухо бросил ему широколицый парень. В свете фонарей его физиономия отливала тёмно-багровым цветом. Чем-то Макс ему очень не нравился, и тот не давал себе труда скрывать это.
Судя по внешнему виду, дом являлся загородной резиденцией из тех, что используются для деловых контактов. Сопровождаемый мордастым парнем и водителем, Макс вошёл в холл. По обе стороны от входа дежурили двое крепких мужчин, чьи оттопыривающиеся пиджаки указывали на наличие оружия. В глубине зала сидели ещё несколько человек, тоже, по всей видимости, охрана. В целом, вся обстановка чем-то неуловимо смахивала на фронтовую, эдакое затишье между баталиями.
Эффект схожести дополняли, сновавшие время от времени туда-сюда, люди с внешностью, характерной для штабных писарей и конторских клерков.
Перво-наперво, Макса тщательно обыскали, прощупав всё, вплоть до швов и воротника, после чего рослый охранник кивнул широколицему, разрешая им двигаться дальше. Они прошли по коридору, который освещался утопленными в стенах светильниками, свернули налево и поднялись на второй этаж. Макс отметил про себя, что охранники расположены по всему дому через каждые десять шагов. Видать, события назревали в высшей степени серьёзные.
Поднявшись на площадку второго этажа, Макс ненароком бросил взгляд вниз и увидел сутулого мужчину с намечающейся изрядной плешью на затылке, который вёл за руку девочку в простом ситцевом платье. На спине у девочки висел старый вылинявший рюкзак салатового цвета, из которого выглядывал плюшевый розовый заяц.
Макс остановился, как вкопанный. Девочка подняла голову, и их взгляды, на мгновение, встретились. У малышки были большие ярко-голубые глаза и грива пушистых волос золотистого оттенка, что делало её похожей на ангелочка со слащавых открыток вековой давности. Она замедлила шаг, но сутулый мужчина потянул её за руку, и оба скрылись из вида. Вместо этого охранник, стоявший у подножия лестницы, повернулся так, чтобы перекрыть движение по ступеням, и остался в выжидательной позе, многозначительно поигрывая мышцами.
Замерший Макс почувствовал с обеих сторон дыхание водителя и широколицего парня.
— Не задерживайтесь, пожалуйста, — сказал водитель, который был, не в пример, вежливее своего напарника. — Вас ждут.
Макс медленно разжал пальцы, намертво вцепившиеся в поручень. Даже, если ему удастся разбросать этих двоих и справиться с охранником внизу, из дома, всё равно, не выбраться. Слишком много людей, слишком много оружия. Сила на их стороне, и они это знают, поэтому так спокойны.
— Пойдём, — бросил Макс своим провожатым, взглянув ещё раз туда, где скрылись сутулый с его спутницей.
Они сделали ещё один поворот и, распахнув дверь, оказались в приёмной, где сидела секретарша и два охранника. Количество вооружённых людей в этом здании явно превосходило все мыслимые пределы.
Здесь Макса обыскали вторично, ещё более тщательно, и лишь затем широколицый отворил дверь в кабинет, заглянул внутрь, получил разрешение и, шагнув в сторону, кивком пригласил войти.
— А-а, Лазарев. Наконец-то. Заходи, садись, — улыбка Шабарина не потеряла ни своей широты, ни ослепительности. Его интонации опять приобрели напускное дружелюбие, но возвращаться к вежливому «вы» Руслан Константинович, по-видимому, не собирался. Максу явно давали понять, кто он такой, и где его место.
— Садись, садись, не стесняйся, — повторил Шабарин. — Это — Байдалов Антон Павлович, прошу жаловать, любить не обязательно. Да вы с ним уже и виделись.
Макс бросил взгляд на мужчину, который встретил его сегодня у подъезда. Антон сидел на высоком стуле, разглядывая прибывшего с чувством собственного превосходства.
Единственным местом, куда можно было сесть в этой комнате, оставалось кресло, стоявшее возле стола, за которым восседал Шабарин. Макс опустился в него и понял, отчего тот был так настойчив. Кресло оказалось настолько мягким и низким, что сидевший в нём становился едва ли не по пояс Руслану Константиновичу и, чтобы разговаривать с Шабариным, ему приходилось запрокидывать голову. Судя по всему, хозяин кабинета использовал этот приём для бесед с особо строптивыми клиентами. Трудно диктовать свои условия, находясь в таком положении.
Но, на Макса, похоже, это совсем не подействовало. Наоборот, он постарался устроиться со всем возможным комфортом, вытянул ноги на мягком ковре и, полулёжа, взирал на Шабарина из-под слегка опущенных век.
Руслан Константинович посмотрел на него, пожевал губами, но ничего не сказал. Вместо этого он взял со стола файл, с вложенными в него документами, и подтолкнул его так, что тот упал прямиком на колени Макса.
— Возьми, — сказал Шабарин. — Это тебе.
Макс понял, что это такое ещё до того, как извлёк из файла личное дело своей дочери. В его лице ничего не изменилось, хотя внутри Макса заплясал огонь, застилая всё красной пеленой и доводя стук сердца до бешеного ритма.
Лазарева. Так…, так… Максимовна. Есть… Принята в…, так-так-так, детский дом номер один в… Сходится. Печать? На месте. В 2002 году, в связи с децентрализацией, переведена в школу-интернат номер четыре… Так… Печать. Оценки по предметам… Неплохо… Что ещё? Медицинская карта. Группа крови, аллергия, прививки, инфекционные заболевания… Что это? Осмотр кардиолога… Систолический шум в сердце… Тахикардия… Чёрт. Спокойно, ещё вопрос — не липа ли это. Так, стационарное лечение с… по… Состояние удовлетворительное. Дальше.