Лина попробовала крикнуть, но не смогла набрать воздуха, так сильно Шнур сдавил ей горло. Её тащили куда-то прочь от вокзала и стоянки такси, но куда — Птица не могла понять.
Они уже почти добрались до угла, когда рядом с ними остановилась машина, скрипнув тормозами так, что вся компания на мгновение замерла, оборвав свой галдёжь на полуслове. Дверка отворилась, и оттуда вывалился ещё один квадратнолицый близнец Саши и Игоря.
— А ну стоять, гондоны! — властно распорядился он, делая загребающий жест широкопалой лапой. — Давайте её сюда.
Габариты говорившего и уверенность его тона угнетающе подействовали на всю гоп-компанию. Дружки Шнура продолжали молчать в оцепенении, не зная, что им делать, и переводя взгляд со своего предводителя на нового участника этой мизансцены. Над ухом Лины засвистело участившееся сиплое дыхание Кольки.
— Какого хера? — злобно прошипел он. — Это наша тёлка.
— Ты чё, малец, не понял? — протянул квадратный. — Быстро её в машину, сказал.
— Ты кто такой? — голос у Шнура был такой, будто у него внезапно заложило нос.
— Щас я тебе объясню, — зловеще пообещал квадратный и сделал шаг вперёд. — Так, что у тебя глаза на лоб повылазят.
Он сунул руку сзади за пояс, туда, где, судя по всему, у него находилось оружие. Круг пацанов еле слышно ахнул, и все, как по команде, шагнули назад. Авторитет Шнура рушился прямо на глазах у его команды.
— Хочешь? — напористо спросил квадратный, нагнетая обстановку до предела.
Птице не было видно Кольку, но она спиной чувствовала, какая борьба сейчас в нём происходит. В эту минуту он терял всё — полную и безраздельную власть над своими шавками, превращаясь в ничто, испуганное и бессловесное, такое же, как и они.
Наконец рука, сжимавшая шею Лины, расслабилась и упала вниз. Шнур толкнул её в спину.
— Ладно, — процедил он. — Забирай. Было бы из-за чего пургу гнать.
Птица ватными непослушными ногами сделала несколько шагов. Ситуация изменилась, но совсем не в её пользу. В лучшем случае её теперь убьют быстро, без мучений и надругательств. Она в отчаянии оглянулась по сторонам.
Людей поблизости не было, все они остались далеко позади, у здания вокзала. Кричи не кричи, никто не услышит и не придёт на помощь.
Собрат Игоря и покойного Саши победно усмехнулся и подошёл ближе. Он властно схватил её за руку, намертво вжавшуюся в лямку рюкзака, и грубо дёрнул к себе.
— Брысь отсюда, босота, — приказал он, полуобернувшись к притихшей шобле.
Колька с тихой злостью пробормотал какое-то ругательство. Квадратный, не обращая на это внимания, повернулся к нему спиной и потянул Птицу к автомобилю. Лина в последней отчаянной попытке дёрнулась, пытаясь вырваться и броситься к проезжей части, где, время от времени, проносились машины, водители и пассажиры которых не обращали ни малейшего внимания на происходившее здесь. Но, рука мужчины держала её так крепко, словно они были одним целым. И тогда, от безысходности, от давящего животного ужаса, что её везут убивать, Птица закричала, высоко и на одной ноте. Но её крик тут же захлебнулся, потому что второй рукой квадратный припечатал её по лицу так, что рот Птицы наполнился тёплой солоноватой кровью.
А в следующий момент произошло нечто совсем неожиданное. Шнур одним хищным движением скользнул за спину мужчины и ударил его в спину. Квадратнолицый не то вздохнул, не то охнул удивлённо, и рука, сжимавшая Птицу, ослабла. Шнур ударил его ещё раз и, не отнимая кулак от спины квадратного, как показалось Лине, несколько раз как бы подтолкнул его. Глаза у мужика полезли из орбит, и лицо стало стремительно терять свой цвет.
— Вот су-ука, — протянул он неизвестно кому, а затем ноги квадратнолицего подломились, и он тяжело осел на асфальт у колёс своего автомобиля. Одна из его ног, согнутая в колене, стала мелко дрожать, и, казалось, что квадратный пытается стряхнуть что-то, заползшее ему под штанину.
Шнур стоял над ним, тяжело и прерывисто дыша. Его опущенная рука сжимала нож, лезвие которого было окрашено красным. Но Колька словно забыл о нём, глядя на лежавшего у его ног незнакомца. Глаза его были, по-прежнему, тусклыми. В них не различалось ни испуга, ни интереса, ни возбуждения.
— Вот так, — протянул он ровно, безо всякой интонации, а затем наклонился и вытер нож о белую рубашку мужчины. И повторил:
— Вот так.
Квадратнолицый всё ещё сжимал руку Птицы, но уже не так крепко. Теперь он, скорее, удерживался за неё, чтобы не ускользнуть в кромешную тьму, куда сейчас перетекала его жизнь. На асфальте под мужчиной стало расползаться красное пятно.
И тут, пока внимание всех было приковано к беспомощно сидевшему квадратнолицему, который ещё несколько секунд назад был полновластным хозяином положения, Птица вырвала руку и бросилась прочь. Она побежала обратно к вокзалу, туда, где стояла кучка разговаривавших таксистов. Её трясло, она задыхалась и всё не могла набрать в грудь достаточно воздуха, чтобы закричать. Но, уже через несколько шагов её настиг Шнур и сделал подсечку так, что Лина со всего размаха упала на асфальт, и лишь, оказавшийся спереди, рюкзак немного смягчил падение.
— Ку-уда? — Колькина пятерня вцепилась ей в пряди и рывком подняла на ноги. — Не трепыхайся!
Птица почувствовала, как её начало колотить изнутри. Не страх, а нечто намного большее. Кроме этого, она не чувствовала уже ничего: ни боли в разбитых квадратнолицым губах, ни того, как Шнур тянул её сейчас за волосы. Лина не замечала крупных капель крови, катившихся по её, содранному падением, локтю. Был только этот ужас, бьющий её тело в конвульсиях.
— Пошли, — толкнул девочку Шнур, снова сжав ей шею так, что она едва могла дышать.
Он с силой дёрнул её, увлекая за собой, и Птица лишь застонала от бессилия. Компания мальчишек окружила их, и они устремились вперёд, двигаясь намного быстрее, чем раньше, чуть ли не бегом. Только теперь все молчали и поминутно оглядывались по сторонам.
Как оказалось, за углом их ждала машина. Правда, не иномарка, как у квадратнолицего, а старенький, потрёпанный «Москвич» со следами неотшлифованной грунтовки на крыльях. Но, всё равно, откуда у Шнура мог взяться автомобиль, Птице было непонятно.
На самом деле, никакой загадки здесь не было, и ей всё стало ясно, когда один из незнакомых парней достал из кармана ключи. Значит, машина его или родителей. Сейчас они забросят её внутрь, как мешок, и увезут куда-то, где начнётся самое страшное.
Но, в этот момент всё опять перевернулось вверх дном. Двое пацанов, стоявших позади Шнура и Птицы, внезапно разлетелись в стороны, как кегли, сбитые шаром. Колька, мгновенно среагировав на новую угрозу, отпрянул к «Москвичу», прикрываясь Птицей. Рука его нырнула в карман за спасительным ножом, но так и осталась там, застывшей в напряжении. И сам Колька замер, не шевелясь, потому что в лоб ему впечатался длинный ствол «ТТ».
— Отпусти её, — сказал Макс.
Два эти слова упали тяжело, как могильные плиты, и Шнур, завороженно глядя в глаза незнакомца, убрал руку с шеи Птицы.
— Вот так, — Макс коротко ударил Шнура между глаз рукояткой пистолета.
Раздался звук, будто кто-то разгрыз орех, и Колька, ударившись о капот «Москвича», распластался на нём, спиной вниз. Лицо его моментально залилось кровью.
— Ещё кто-то хочет? — осведомился Макс у остальных.
— Чего ты? — испуганно заныл один из подростков, которому ещё пока ничего не перепало. — Мы ж ничего не сделали.
Ему, видать с перепугу, отключило всю соображалку. Двое других, кряхтя, уже поднимались с земли. Парень с ключами так и стоял у дверки, не зная, как ему поступить.
— Если бы сделали — убил бы, — пообещал Макс и кивнул на Шнура, который, вырубившись, сполз с капота бесформенной массой. — Заберите эту тварь.
Троица бросилась к Кольке и, подхватив его под руки и ноги, стала поспешно заталкивать в машину. Голова Шнура безвольно болталась, забрызгивая их кровью. Парень с ключами, наконец, сообразил, что ему делать, и кинулся заводить мотор. Через десять секунд «Москвич» умчался, словно за ним гналась стая чертей.