— Бомбежка Северо-Западной железной дороги.
Продолжительное затишье.
— Одиночные самолеты — 1,8, 12.
Бомбовые попадания: Шенбрунн, 3-й район! Флоридсдорф.
— Самолеты уходят.
— Небольшое соединение снова приближается!
— Налет со стороны Санкт-Пельтена, самолеты над 12, 31.
Продолжительное затишье.
— Уходят в южном направлении.
— Все самолеты уходят.
Сигнал отбоя.
13.15. Все спокойно. Собираемся выходить из подвала.
13.30. Снова воздушная тревога. Еще никто не успел вернуться в убежище.
Тяжелые боевые соединения штурмовиков на подлете к Вене! Народ понемногу возвращается.
— Сообщения о бомбежках. 1-й налет: газовый завод Зиммеринг, Санкт-Маркс, Лерхенфельдерштрассе, Шварценбергплатц, Вайсгерберленде; про Северо-Западный вокзал — ошибка, на самом деле — вокзалы Северный и Франца-Иосифа; Хетцендорферштрассе, Урания, Винерберг, Фельбергассе, Аугартенштрассе, Розенхюгель, Йедлезеерштрассе, мост Рейхсбрюкке.
Штурмовики на бреющем полете!
— Скоро отбой.
В 14.10 сигнал отбоя. Доели воскресный гуляш.
Искал осколки, насобирал много. У папы на главном объекте. Уже готов список разрушений. Переписал.
Мост Рейхсбрюкке по обе стороны
II район: Начало Аугартенштрассе до Шперльгассе
XVII: Средний отрезок Гентцгассе
XV: Келлинггассе
Фельберштрассе возле Гюртеля
X: Винерберг
IV: Шварценбергплатц
Арсенал
Вокзал Аспанг
III: Вайсгербергассе за «Уранией», до Аспернбрюкенгассе
Газовый завод Зиммеринг
Санкт-Маркс
III: Дампфшиффштрассе 2
XII: Ротенмюльгассе
Гауденпдорфер гюртель
I: Аннагассе 13
XII: Оппельгассе
XII: Шенбруннер штрассе
III: Вайсгерберштрассе 14
Mocгacce 1
Клейстгассе 22
II: Франценсбрюкенштрассе
III: Хольвеггассе 25
Лёвенгассе 2
XX: Тройштрассе 44
Герхардвег
Адальберт-Штифтер-штрассе 28
X: Геллертгассе
Дизельгассе
XII: Хетцендорферштрассе 67, 101
XIII: Розенхюгельштрассе 38
XII: Каульбахштрассе 15–32
XIII: Егерхаусгассе 31
II: Обере Донауштрассе 43
Пратерштрассе 36–42
Рембрандтштрассе 10
Чернингассе 1
Фёрстергассе 8
Фердинандштрассе 23, 26, 28
Унтере Донауштрассе 21, 34, 48
III: Радецкиштрассе 20
XVI: Кульмгассе
III: Ландштрассен гюртель
Колоницгассе
XIX: Кунгассе
III: Кёльбльгассе 8-10
Трубельгассе 16
V: Хундштурмплатц
III: Адамасгассе 3
За хлебом и к сапожнику. Помогал перетаскивать книги в подвал. Мы собрались пойти в кино на «Опасную жизнь господина Зандерса», но ток отключили.
Сидим при свечах. Опыты с увеличительным стеклом. Потом все же дали свет.
В Венгрии новое правительство, объявление тотальной войны, значит, измена не прошла! Успехи японцев: потоплено 11 авианосцев, повреждено 8 крейсеров, общий тоннаж потопленных судов составил более 500 000 регистровых тонн! Сбито 1000 самолетов, уничтожено 2500 единиц личного состава. Эвакуация из Греции, евреи у всех отнимают деньги, детские концентрационные лагеря! Банды, действующие в Африке, дерутся между собой и против де Голля.
Вечером заходила после службы тетушка. Будут отключать газ! Настроение очень упадническое! В отчаянии от бомбежек и т. д. Говорят, что будет объявлен призыв в народное ополчение. Принесла нам копченой колбасы. Разговоры про большевиков — такая глупость! На всякий случай таблетки «от бессонницы».
Ночь: без происшествий. Угомонились, собаки!
Эпизод 8. 22.09.44
Как я провела лето (Сочинение). За последнее лето мне запомнились два события, оба связаны с Хозяйством, где мой отец заведует складом. Как-то утром он входит и говорит мне: «Гертруда, хочешь пережить приключение?» Я обрадовалась и сразу сказала «Да!» — «Тогда быстренько переодевайся и беги к фрау Поличек». Фрау Поличек — наша ответственная по ПВО. Я думала надеть сарафан с кофточкой, но папа дал мне вместо него старые и, по правде сказать, не больно-то чистые большие мужские брюки, я кое-как сумела приспособить их на себя, потому что я довольно плотная. Облачившись в эти брюки и мужскую рубашку защитного цвета, я отправилась к фрау Поличек. Она сунула мне в рот орехового печенья, решив, наверно, что меня обязательно надо подкормить, но только ореховая посыпка была уже прогорклая. Потом мы с ней пошли к забетонированной яме, вокруг которой стояли другие женщины, некоторые с детьми. Там нас уже дожидался незнакомый мужчина в защитной форме, чтобы начать демонстрацию. А в яме — в яме лежала настоящая английская авиабомба! «Welcome to hell!»[6] — было написано на ней белой краской, «Вот мерзавцы!» — сказал господин Дворжак, Он уже старенький и по болезни не может работать, но на этой демонстрации присутствовал, стоя в первом ряду. Тут незнакомец в форме велел всем отойти подальше. Я еще только попятилась, как он уже зажег бомбу. Как он объяснил, это была безобидная зажигалка, которая не дает опасных, далеко разлетающихся осколков, но липкая горючая смесь так и брызнула во все стороны, вони и сажи от нее хватало, нас осыпало черными хлопьями — и лица, и все было в черных точках. При горении она громко гудела, а кроме того, еще стоял треск и сыпались искры от загоревшегося сарайчика из старых досок, нарочно сооруженного там для тренировочного показа. «Этот сарай уже никакими силами не потушишь, — сказал специалист, — но его нужно свалить, чтобы он догорел себе тихонько и пожар не распространился вокруг». — «При помощи пожарных багров!» — по-военному четко сообщил старичок Дворжак. «А теперь сюда песком, объяснил специалист; — Ни в коем случае не заливать водой! Сами знаете, что когда жаришь шницели, нельзя лить воду в кипящее масло», — объяснил он, обращаясь к женщинам.
При слове «шницели» все мы невольно засмеялись — так давно это было! Рука, отважно швырявшая в пламя лопату за лопатой песок, постепенно усмирила огонь, так что от бомбы остался маленький костерок, вроде тех, что мы жгли в летнем лагере, — хоть вешай над ним котелок!
Фрау Поличек начала аплодировать, и другие тоже захлопали.
А вот что я никогда не забуду, так это второе мероприятие, в котором мне довелось участвовать нынешним летом! На этот раз полагалось прийти в летнем платье. Союз немецких женщин показывал в Народном доме при занавешенных окнах диапозитивы альпийских цветов. И все это в красках! Настоящий триумф немецкой фотопромышленности! Диапозитивы были изумительно красивы и очень познавательны. Иногда фотографу удавалось запечатлеть на пленке редких и мелких зверюшек, они были засняты с расстояния в несколько сантиметров, и теперь мы видели их в увеличении. Женщины рассказывали нам также о стародавних немецких обычаях и о том, какие опасности им приходилось преодолеть, чтобы запечатлеть на снимках всю эту красоту.
Таким образом, я узнала этим летом, как тесно связаны красота и опасность, узнала, что полезное и прекрасное требуют самоотверженности. И не в этом ли состоит главное предназначение женщины?
Эпизод 9. 06.08.44
В экономии. Тетушка. И вот опять воскресным днем, когда обошлось без воздушной тревоги, по петляющим дорожкам, ведущим сквозь путаницу архитектурного лабиринта нашего Хозяйства, где все пышет жаром послеполуденного зноя и кругом все зелено, — снова туда, где, кажется, еще зеленее, где зелень уже переходит в белесоватую желтизну. Рядом, обдавая ароматами парижской — доставленной из пока еще немецкого Парижа — пудры и блестящей помады, одетая в легчайшее платьице, по-летнему молодая тетушка. Погода стоит такая, что полупрозрачный покров березовой рощи, начинающейся сразу за сосняком, не укрывает вожделенных подберезовиков в играющей солнечными зайчиками тени своих ветвей. На мне сейчас вместо черной вельветовой юнгфольковской формы короткие штаны, штанины противно болтаются возле колена. Тетушка больше всего обращает внимание на эти бледные ноги. «Пока еще я не туберкулезник», — огрызаюсь я на ее слова. Тетушка, сама тоже вспыльчивая как порох, молча проглатывает и это, отвечая безграничным терпением на раздражительность, свойственную моему переходному возрасту.