К этому моменту он уже переплавил все добытое золото, и в его заначке лежала пятьдесят одна монета. На этом он пока собирался остановиться, ведь было неизвестно, как дальше сложится жизнь.
Мудрейший появился с первой весенней капелью и устроил полноценные экзамены. К этому моменту Серый умел метать двух с половиной кубовое бревно на тридцать шагов, большой камень на сто шагов, а ножи втыкал в ростовую фигуру на двести пятьдесят шагов. Не всегда конечно попадал в тело, но тут просто был тест, и неважно в ноге торчит нож или в глазу. В контроле он достиг десятки, а свои металлические штыри гарантированно втыкал в нарисованную, с монету, точку за шестьдесят шагов.
Если сравнивать его результаты с Сребриной, то она камнем сбивала ростовую мишень за пятьдесят шагов, трёхкубовое бревно у неё летело на сто восемьдесят шагов, а нож втыкала за сотню. В контроле достигла трёшки.
Изумруда уверено шла у неё по пятам, только в метании ножа на точность достигла результата в сто шестьдесят шагов. На мечах же все достойно выдержали двадцатиминутный бой с ратником из дружины князя.
На следующий день Мудрейший собрал всех и вручил металлические боярские знаки всем ученикам.
— Тебе, Серый, тоже даю золотой знак, хоть по экзамену ты сдал только на серебряный. Просто мне постоянно приходят доклады о твоих выдумках, а для боярина светлая голова порой главней дурной силы. Завтра вы получите первые пожалованные князем деньги и должны будете облачится в соответствии со статусом. Напоминаю, что вам нужно будет к тому времени, как высохнет грязь на дорогах быть в Полянске, чтоб в случае чего поддержать воеводу Ясеня своими умениями и помыслами.
На этом волхв, как всегда, развернулся и, не прощаясь, ушёл в сторону запряжённых саней и, в сопровождении троих всадников, отъехал в Елец.
Проводя взглядом убывших, Медень радостно улыбнулся.
— Ну что, мою юные друзья-соратники. Поздравляю вас с новым этапом в жизни.
— Наставник, объясни, что нам теперь дозволительно, а что нет? — попросил Серый.
— Жениться можешь на боярышне или девице других знатных родов, — Сребрина с Изумрудой резко покраснели, — только мой совет — не спеши. Куда тебя князь на службу отправит, там в начале дом справишь, оглядишься и уже посмотришь, есть ли рядом та, к которой сердце лежит…
— Я имел в виду другие права.
— А. Тут всё просто. Твоя воля выше воли простолюдинов и ратников, до Воевод тысячников и темников(тьма =10000), и ниже оговоренных воевод, князя и Мудрейшего с его помощниками. Жалование тебе будет князь платить постоянно, не зависимо от того мир ныне, али дни горькие. Так что живи как хочешь, но помни, что за измену и спрос с тебя будет во сто раз больше.
— Что, сто раз вместо одного голову срубят?
— Да нет, срубят раз, только перед этим каждый сустав от тебя будет отдельно.
— Бр-р, — передёрнуло Серого.
— Ага, уже проникся?
— А-то. Умеете вы, наставник, взбодрить.
— Но тебе это не грозит, — поспешил добавить Медень. — С твоей изощрённой фантазией ты всегда должен победителем выходить.
— Благодарю на добром слове, наставник.
— Я сказал, что вижу, — улыбнулся Медень и переключился на девушек. — Ну, а вы, красавицы, жалование получите и родных навестить поедете?
— Да, наставник, — ответили девушки.
— У вас будет не более двадцати дней. Поспеете?
— Поспеем, наставник.
— Вот и добре. А ты чем займёшься, Серый?
— Телегу куплю, инструмент собирать начну.
— Не хочешь ремесло оставлять?
— Не хочу. Не люблю быть зависимым в некоторых мелочах. Всё ж удобно, когда есть возможность самому многое сделать. Сюда же мы не вернёмся?
— Мы то — да, а вы точно нет.
— Новых отроков воспитывать будете?
— Верно.
— Я смогу весь инструмент с мастерской забрать?
— Заберёшь. Ты же у нас такой один, и больше никто из одарённых молотками не стучит.
— Спасибо.
— Князю скажешь.
— Да когда я его увижу?!
— Полянск отстоим и увидишь.
Княжеское жалование было в размере одной золотой монеты, довольно неплохой чеканки с профильным портретом. На выбор можно было взять и серебряными монетами означенную сумму, и Серый выбрал серебро. В Елец он выехал сразу, по дороге проводит девчат и сам закупится доброй одеждой. Теперь он имел право открыто носить меч и другое оружие и ехал, пытаясь смотреть на себя глазами окружающих. Было неуютно, но как-нибудь привыкнет.