- М-м-м… – протянула старуха, окутывая все вокруг клубами дыма. Её противный смех пропал, она медленно, словно крадучись, обошла Тийну и встала позади её кресла. – А он стоит того? Ведь ты просто не знаешь, сколько на самом деле человеку отпущено блага, которого он не замечает, и которое, в случае утраты, невосполнимо. А жизнь… она не кончается завтра или послезавтра. Она может быть долгой, бесконечно долгой, потому что даже смерть боится проклятий той книги. Так вот я и спрашиваю – а сможешь ли ты потом нести это проклятье целую жизнь? Стоит ли твой избранник того?
Она выпустила еще один клуб дыма; её красивая рука легла на плечо Тийны, голос её перестал дребезжать и противно скрипеть, и сейчас, глядя на эту руку с тонким золотым колечком на безымянном пальце, Тийна могла поклясться, что за её спиной стоит прекрасная дева с лицом, сияющим, как от тонкого света свечей, с королевскими голубыми глазами и смоляными густыми волосами.
- Он хорош, – произнесла Тийна. – Он молод и красив.
- Не из сонков? – уточнила красавица глубоким бархатным голосом. Её голубые глаза подернулись поволокой, стали задумчивы.
- Нет, конечно, – шепнула Тийна. Красавица задумчиво и насмешливо приподняла бровь и прикусила мундштук своей трубки. – Он родовит и такой… такой…
- Понятно, – перебила красавица. – Он Господин.
- Да, – произнесла Тийна. – И мне хорошо. Когда я увидела его, я поняла, что не видела никого более совершенного и никого лучше него. А когда он злится – я бы все отдала, чтобы разозлить его побольше! Я хочу только его. Да; я это поняла, как только услыхала звук его голоса.
Красавица задумчиво покачала головой.
- Конечно, у меня есть такое заклятье, – ответила она. – И дело не в цене, точнее, не в той цене, что ты готова заплатить мне – готова ли ты заплатить цену духам, цену, неизмеримо большую? Духи коварны, непредсказуемы и жестоки; и даже я не знаю, что они потребуют от тебя. Не будешь ли ты потом жалеть о своей потере? Он будет любить тебя, но достанет ли у тебя сил радоваться этому, если вдруг болезнь разобьет тебя, и ты не сможешь двинуть и рукой, чтоб приласкать его? Или – еще хуже – он вдруг превратится в жалкую старую развалину, на которую и смотреть-то противно, а? – голос красавицы звенел прямо над ухом у Тийны, и та вздрогнула. Неужели..? – Это произойдет не сейчас и не так уж и быстро, но произойдет обязательно. Это начнет потихоньку происходить с первого же дня, и ты будешь наблюдать, шаг за шагом, как разрушение и порча поражают тебя… или его. Он ничего не будет замечать, он будет слеп, но ты будешь видеть все.
Тийна молчала.
- А если, – вкрадчивый голос красавицы пробрался к другому её плечу, – он вдруг покинет тебя – умрет, например, или духи отпустят его, потеряют свою жертву, – то весь ужас проклятья ляжет на тебя одну. Готова ли ты к этому? Я вижу, ты боишься; ты не признаешься в этом себе, но меня тебе не обмануть. Ты боишься! Ты хочешь спросить и не решаешься. Я отвечу тебе сама. Да, я прочла заклятье из этой книги для себя. Неважно, какое. Но видишь, какую цену я заплатила? А это еще не самое ужасное, что книга может сделать с человеком. Ведь у человека кроме смертного тела еще есть и бессмертная душа; разум. Кто знает, какие страдания способна причинить она, поразив разум? Ну так что, готова ты?
От красавицы пахло духами – обернув голову, Тийна, вздрогнув, увидела все тот же кривой ухмыляющийся рот без зубов, выпученный глаз, полный безумия, и идиотски дергающееся лицо. От старухи воняло старостью, изо рта несло безобразной смесью запахов табака и гнилых зубов. Она кривлялась и хихикала.
- Ну так как? – пропищала старуха противно. – Ты пойдешь на это?
- Пойду, – шепнула Тийна, и ей показалось, что старуха расхохоталась, страшно и радостно.
В другой комнате, которую Тийна посещала не так часто, было куда как богаче. Это был еще один кусочек былой, роскошной жизни, оставшийся после падения Мунивер. Посередине её стоял темный алтарь, и при их появлении на нем вспыхнул яркий, неестественно – багровый пламень.
- Видишь? – старуха обернула к Тийне свой единственный зрячий глаз. – Это пламя твоей любви. Книга уже знает, что ты пришла к ней, и зовет тебя… мне страшно. Вы обе пугаете меня.
- Принц Зар будет моим, – ответила Тийна. Горячие струи воздуха поднимались наверх и тревожили, шевелили тонкие ткани, драпирующие комнату.
- Греховная любовь не доведет тебя до добра, – предупредила её старуха. Тийна стремительно обернулась к ней:
- Принц Зар должен быть моим! – крикнула она, и словно с ней соглашаясь, ярче вспыхнуло пламя на алтаре. Старуха в суеверном страхе таращила свой взгляд на огонь.
- Все, – прошептала она, – все… Я уже ничего не могу изменить… книга хочет тебя.
- Так начинай свой ритуал, ведьма.
- Твоя любовь – грех, иначе бы книга так не звала тебя, – сказала старуха. – Ты можешь погубить вас обоих своим грехом.
- Я решилась! Прекрати меня отговаривать! Иначе я справлюсь и без твоей помощи!
Старуха молча повиновалась; дрожащими руками она положила на алтарь, прямо в пламя, голубой круглый камень, прозрачный и гладко отполированный. Пламя взвилось вверх, словно его раздул сильный порыв ветра, и старуха зябко поежилась.
- Ты не знаешь и малой доли той силы, к корой взываешь, и которая вскоре обрушится на тебя, – произнесла она, но Тийна не слышала её.
- Я хочу получить его любовь, – голос Тийны был зловещ, как карканье ворона на кладбище.
- Я не стану доставать книгу, – сказала старуха, – это слишком опасно. А то заклятье, что нужно тебе, я помню наизусть. Ты готова? Еще не поздно, можно остановиться!
- Нет, – Тийна упрямо мотнула головой. – Я решилась. Он должен быть моим!
Старуха, покачивая неодобрительно головой, отступила; желания спорить с Тийной дальше у нее не было.
- Силы тьмы и мрака, мне нужна ваша помощь! – прошептала старуха. – Возьмите её жертву и душу и дайте силы! Пусть сила ее снизойдет на этот камень и умножится!
Кристалл тревожно звякал на алтаре, словно его бил озноб, когда на него начали опускаться витки золоченой нити, и старуха, разматывая поблескивающий в ее пальцах клубок, нараспев что-то говорила. Нитки впивались в кристалл – Тийне казалось, что она слышит шипение, с которым они плавят голубую муть, погружаясь в неё. Кристалл звенел все отчаяннее, и колдунья перерезала туго натянутую нить ножом с серебряным лезвием.
- Теперь ты сама, – сказала старуха. – Подойди и дай духам их жертву. Они просят у тебя подарка – слышишь? О, я их слышу! Их тут много; так много я не видела никогда! Они летают, они беспокоятся и ждут…
Тийна прислушалась; и услышала – множество тонких писклявых голосков, которые не заглушал даже вой ветра, стучащегося в ветхие стены дома. В темноте словно тысячи насекомых летали, жужжа, сталкиваясь, беспокоясь. Они витали вокруг её головы, рук, они словно осматривали её всю, выбирая, что бы такого отнять, чем бы поживиться.
- Ну? Они ждут! И долго ждать не будут! Решай.
Тийна ухватила протянутый ей нож, грубо схватила клок волос и полоснула по скрипнувшей пряди. Шикарный локон, кинутый на алтарь, вспыхнул этим неестественно ярким багровым пламенем, и в свете его Тийна увидела духов – с радостным писком они слетались на горящие волосы, и их становилось все больше и больше.
- Мало, мало! Ты дала слишком мало – сама смотри, как их много!
Тийна полоснула по волосам еще и еще, и роскошные черные блестящие пряди сыпались на алтарь, рассыпая вокруг яркие искры. Духов становилось все больше, и Тийна в отчаянии поняла, что даже её роскошных волос не хватит, чтоб рассчитаться с ними.
Глаз старухи, стоящей за алтарем, был абсолютно безумен, пламя освещало её лицо багровыми сполохами и делало еще более жутким – то это была полубезумная старая развалина, то беспощадная и прекрасная колдунья, в жестоких глазах которой было непонятное ожидание.
- Мало, глупая девчонка! Неужели ты думаешь, что это – достойная плата за вечность?! – крикнула она.
Духи были уже настолько сыты и сильны, что их было видно так же отчетливо, как, например, руки – руки с зажатым в них ножом. Маленькие светящиеся точки летали меж её пальцев, вокруг запястий, словно ласкаясь к ней, и Тийна поняла, какая им нужна пища. Кровь, как всегда кровь. Нет ничего более простого и сильного, чем кровь, и ни одна мало-мальски серьезная клятва не обходится без крови. Но – и ни одна опасная…