Он развернул всхрапнувшего коня – тот, разумеется, был недоволен, что вместо теплой конюшни его ожидает путешествие по холоду, – и, пришпорив его, помчался в ночь.
******************************************
====== 4.НОЧЬ. ======
Слушай, однако, скучно.
Какой ты, однако, честолюбивый, Белый!
Конечно. Зачем мы затеяли жизнеописание этой страны с её войнами и героями, если о нас нет ни словечка? В конце концов, мы не последние лица в этой истории, и даже почти первые. Где мы?!
А где мы?!
Мы в то время странствовали.
Ах, странствовали… так чего же ты хочешь? Пока мы не достранствуем до Мунивер, о нас и речи быть не может.
Так что же теперь, снова писать о скучных расшаркиваниях этих идиотов?! О, ужас!
Да ладно, хорош ныть. Все не так скучно на самом деле. Даже начинает становиться все веселее.
И кто повеселит меня первым?
Выбирать тебе.
Ладно. Пусть это будет…
**********************************************
Странно, что ночь такая длинная. Время словно встало. Замерло на месте.
Тийне казалось, что она провела у старухи много часов, но, подойдя к воротам замка, она увидела, что стража еще не сменилась. Значит, и три часа не прошло! Может, теперь она и временем повелевает?
Эта мысль развеселила её, и волна радости накатила на неё так, как раньше накатывала ярость. Захотелось прыгать, да что там – она готова была взлететь.
Тийна скользнула в тайный лаз и поспешно затворила за собой дверь, но темнота не навалилась на неё, как Тийна того ожидала. Каменный закуток осветился странным светом, словно горел хороший, только просмоленный факел, и даже целых три, но не гари, ни запаха, характерного для горящего факела, она не ощутила.
Боги, да это же она сама светится!
Светились её ноги, стоящие на камнях, от пальцев рук расходились тонкие нежные лучи, с волос словно осыпалась звездная пыль. Тийна расхохоталась – смех её был подобен смеху безумной, да она и была безумна.
- Что за беда, если однажды это кончится? – прошептала она. – До того времени я…
Дух захватило от мысли о том, что теперь она сможет сделать. А что, если наведаться к строптивому принцу прямо сейчас? Не думаю, что он спит. Скорее – коротает ночь в раздумьях о том, какая она, Тийна, сволочь и уродина. Только вот одежда… растерзанное и грязное платье, плащ… это не совсем то, что надо. Тийна хотела поразить принца в самое сердце!
Острыми зубами, не жалея, она прокусила себе ладонь, и выступила золотая кровь. Над раной заплясали, заживляя рану, духи.
- Постой, крошка, – один огонек замер, словно услыхал её. – Приведи-ка меня в порядок.
Маленький огонек послушно ринулся к её одежде, витая и опутывая её тонкой золотистой нитью, и прирастал на место оторванный напрочь рукав, тонкой вышивкой покрывался подол. Кудри, словно блестящие змеи, сами вползали на голову, укладывались в замысловатую пирамиду…
- Я иду, мой сладкий, я иду!
Итак, пути разных людей начали сходиться.
********************************
…Нат проснулся в кромешной темноте и никак не мог понять, где он находится, а главное, как он сюда попал. Последнее что он помнил из вчерашнего веселья – это стол. Стол был грубо обтесан и стар, и укладываясь спать на его столешню (практически мордой в салат), Нат еще порадовался, что от старости она стала гладкой, засаленной, затертой, а не то нацеплял бы заноз и неделю ходил бы с гноящейся мордой… Нет, а все-таки, как он сюда попал?
Он пошарил рукой – кажется, он лежал в постели, чистой и сухой постели, и даже ни с кем её не делил – значит, он не в ночлежке и не в постоялом дворе. В воздухе витал приятный аромат благовоний, слишком тонкий и еле заметный, как будто сожгли совсем чуть-чуть, скупо, экономя, но все же жгли, претендуя на роскошь – однако! Неужели опять залез в окно к какой–нибудь дамочке?
Охая и стеная, Нат поднялся. Болела спина – привыкший спать на жестком, Нат с непривычки залежал бока на перине. Да еще эти подушки… ноги запутались в одеяле, и Нат в ярости разодрал его – нечего тут валяться, мешать добрым людям!
Хотелось пить; очень хотелось пить, но гостеприимный хозяин, пес его побери вместе с его подушками, не подумал о том, что с утра гостю надо бы опохмелиться! Лучше бы поставил кувшин с вином, а подушками пусть подавится! Впотьмах Нат, роняя все (он даже не видел, что за предметы сыплются со стола, по которому он шарил) обследовал комнату и разозлился еще больше. Нет, каков дурак этот хозяин! Не то, что вина – воды простой не догадался оставить! Даже умывальный кувшин пуст… был… был умывальный кувшин…
Белеющие в темноте черепки, бывшие когда-то тончайшим фарфоровым сосудом, привезенным из далеких стран, навели на какую-то мысль. Она свербела в гудящей голове, зудела, как назойливая муха, но никак не оформлялась до конца. Глаза понемногу привыкли к темноте, и Нат огляделся. Ага, вот кровать, а вот стол… там, стало быть, оружейный угол, там, стало быть, его меч, ага, вот он… стоп!
Мысль, подобно мухе, наконец, успокоилась и присела, и Нат прихлопнул её одним махом.
Ему знакома эта комната! Знакомо расположение вещей и убранство, и окно он знает где. Он был тут не раз, и во многих других комнатах этого дома – теперь он с уверенностью мог сказать «замка», – он в замке старого Андлолора, будь он неладен!
Но постой-ка. Замок – то ведь захвачен, так? Живет тут Чет, так? Значит, и в гостях он у Чета? Хорошенькие гости…
Нат поскреб в голове. Он не связан, не скован – значит, все-таки в гостях, не в плену. Или все же охрана у дверей есть? Одним вопросы и ни одного ответа…
Охрана была. Как и умывальный кувшин – был…
Комнату Кинф Нат нашел случайно. Просто, когда за ним погналось уж слишком много охранников, он решил не делать много шума и спрятаться где-нибудь. Такие маленькие двери были у этой комнатки, значит, и сама она маленькая. А в маленькой комнатке наверняка народу немного. Значит, он успеет их по-быстренькому успокоить, прежде чем они поднимут шум.
Он толкнул эту дверь (попутно высадив засов, на который она была закрыта) и очутился в темноте, гнетущей, и, как ему показалось, живой. Чьи-то глаза наблюдали за ним, изучая. Но защищаться от этого невидимого противника было еще рано, и Нат переключил свое внимание на спасение своей шкуры, а именно навалился всем телом на дверь. Снаружи протопали солдаты, и все стихло; теперь Нат действительно был один на один с живой движущейся темнотой, и обернулся к ней.
Конечно, сама темнота не могла жить, но кто-то тут явно был. Он был невидим, но сила его взгляда прямо-таки сверлила Ната насквозь.
- Это кто это так громко сопит, прямо как в свинья в грязной луже? – спросил Нат, на всякий случай подняв кулак. Темнота оживилась, стали видны желтоватые глаза, похожие на кошачьи. Они сощурились, словно кошка собралась мурлыкать.
- Кто ты? – поинтересовался невидимый собеседник странным свистящим голосом, словно у него были повреждены голосовые связки. Нат наугад ударил в темноту, но оружие прошло свободно, не задев противника. Блеснула узкая полоска стали, и Нат еле успел отразить удар, метивший ему в голову. Чернокожий раб! Только чернокожие хорошо видят в темноте, настолько хорошо, что могут сражаться и ночью, не перебив друг друга по ошибке, как это случается с белыми.
Значит, тот, кого он охраняет, важная персона. Только важная персона может позволить себе купить чернокожего воина.
Уловив чуть слышный шелест ткани, Нат двинул кулаком и попал точно в глаз. Довольно точно угадал, и, наверное, убил бы, если бы не вскользь. Подхватив падающего за шиворот и еще раз треснув для верности, он встряхнул свою обмякшую жертву покрепче и приступил к допросу:
- Теперь поговорим. Отвечай, кому ты служишь? Не верится мне что-то, что у царя Чета есть деньги на чернокожих воинов.
- Я служу принцу Зару, – просипел полузадушенный пленник.
- Какому еще принцу? – удивился Нат и чуть отпустил раба, чтоб тот не испустил дух. Получается, дворец битком набит какими-то гостями, вот Нат, например, гость, и принц этот… Жаль, что он так бездумно пошел на поиски воды, и даже не спросил у охраны, в честь чего это он жив – могли бы и придушить сонного, – и что происходит в последнее время в столице… И что за Зар такой, может, он потомок или дальний родственник Андлолоров, или что-нибудь в этом роде?