Буран тем временем разыгрался не на шутку; с западной стороны поселка, под защитой вековых деревьев, сонки торопливо устанавливали свои походные шатры из серого лучшего толстого войлока, а Тийна, советник и бароны с приближенными лизоблюдами решили устроиться в деревне.
Скоро, раздуваемые жестоким обжигающим ветром, затеплились костерки, на которых босыми ногами плясали бешеная девка-зима, и потянуло дымом. Поселок притих, пережидая непогоду.
- Эх, что за беда – носиться по такой погоде по лесу! – ворчал стражник, провожая путников к харчевне. Фонарь его качался из стороны в сторону, словно ветер решил отнять его у человека, и лица покраснели от многочисленных уколов снежными иголками в щеки. – Под вечер принесло еще одного путника – вот кто безумец! Один, по лесу… правда, он в рубашке народился. Пережил ночь в таком буране, не замерз, да еще и день продержался, и дошел до людей…
В харчевне, куда проводил их страж, было немноголюдно и жарко. Лесорубы – в основном это они коротали здесь ненастный вечер, – курили трубочки, устроившись у жарко горящего пламени камина, да вели неторопливые беседы. Хозяин, толстый краснощекий весельчак с пышными усами, натирал до блеска свою стойку белоснежным полотенцем, мясо в печи подрумянивалось, распространяя манящий волшебный аромат, доброе вино в бокалах сверкало так, что сердце радовалось, и буран за окном казался игрушечным, вроде тех, что случаются в иных стеклянных огромных шарах с маленьким игрушечными домиками внутри, стоит их потрясти хорошенько.
Сонки, ворвавшись в натопленный зал, тотчас пробежали по всем углам, выискивая опасность, грубо пихая людей, будь то нечаянно или нарочно, но ничего не нашли. Советник и Тийна потребовали лучшие места – разумеется, поближе к огню, но так, чтобы запах дыма не мешал их ужину, – и еды побольше, а за одним и комнаты для ночлега. Бароны ужинать не стали; нарочно хмурясь, они потребовали поднять им еду в комнаты и за тем ушли, откланявшись.
- Они недовольны, – отметил советник, проводив баронов взглядом. – Того и гляди, перегрызутся. Или нам глотки перережут. Ты понимаешь, что если, не приведи боги, мы проиграем этому треклятому Зеленому Барону, они сожрут тебя вместе с твоим красивым шлемом? Победа – это наш единственный шанс. Иначе их люди, сейчас ночующие вместе, возможно даже в одних шатрах, сцепятся меж собой, как только бароны выведут из игры тебя, и тогда..!
- Ты преувеличиваешь, мой друг, – беспечно ответила Тийна, откинувшись на спинку кресла. – Есть и другие выходы – в случае поражения. Я, например, один четко вижу. Убить обоих баронов, а их людям сказать, что это сделали лазутчики Зеленого Барона. И тогда все их люди пойдут за нами на край света, даже если мы проиграем… А с чего ты вообще взял, что мы проиграем? Чем так примечателен этот барон?
- Да ничем, кроме своей огромной армии, – ответил советник. – Огромной и непобедимой.
Путник в углу, который, казалось, спал непробудным сном, чуть шевельнулся, словно прислушиваясь, и Тийна бросила на него внимательный взгляд. Но разинутый рот, пускающий через толстую губу слюни, сопящий громко нос и шляпа, сползшая на самые глаза, убедили её в том, что этот олух не то что подслушивать – он и понять-то не сможет ничего, даже если что и услышит. Да и не слушает он, а храпит на весь дом. Верно, тот путник, что родился в рубашке, вспомнила она, что не погиб в буран в лесу. Да, дуракам всегда везет…
К утру буря утихла, снег улегся, и на небе над темным вековым лесом снова показалось солнце, выглядевшее страшно виноватым оттого, что позволило такое безобразие, а оттого бледное. Сонки сворачивали свои шатры и были возбуждены; они славно отдохнули, до долины Зеленого Барона оставался день пути – возможно, ночью предстоит веселенькое дельце! Наконец-то дельце, наконец-то что-то привычное! А не эти многочисленные политические дворцовые ухищрения… Да и бароны выглядели довольными. О чем они говорили ночью (и говорили ли вообще) – никто не знал, но с утра они были более дружелюбны друг к другу, и Длодик даже изволил похлопать своего извечного соперника дружески по плечу – небывалое дело! И люди их приободрились, и с большей симпатией посмотрели друг на друга. А что, ничего, кажется, ребята…
К Тийне подскакал веселый сотник – его невероятно огромные уши горели от мороза, и нос был похож на переспелый помидор, а на голове словно пожар, пылали огненно-рыжие волосы.
- Тут человечек нашелся, – крикнул он, шмыгая своим разбухшим помидором, – который берется провести нас короткой дорогой. Клянется, что не врет. Это тот, что пришел вчера в бурю и не замерз. Просит немного говорит, что зарабатывает себе на жизнь проводником.
- Этот, что родился в рубашке? – припомнила Тийна. – А ну, тащи его сюда!
Его и притащили; человек, все так же спрятав глаза под широкими полами шляпы, выставив зубы поверх нижней губы, как заяц или бобер, поклонился до земли, и что-то забубнил под нос.
- Да говори же понятно! – раздраженно рявкнула Тийна, еле сдерживая лошадь – отчего та вдруг занервничала? Волками, что ли , пахнет от этого несуразного типа? – Эй, кто-нибудь! Поясните, о чем лопочет этот идиот!
- Он говорит, – встрял всезнающий сотник, – что до места, куда мы идем, есть короткая дорога, всего полдня пути. По ней он и пришел в поселок. Он покажет.
- А карта у него есть? – поинтересовалась Тийна. Дурачок под шляпой нелепо хрюкнул и закивал согласно головой.
- Он говорит, что есть, – перевел помидор, – да только он её не отдаст, потому что это его хлеб.
- Мы что, спрашивать будем?!
Бродягу подхватили и вытрясли из него все его нехитрое добро, среди которого была и карта. Тийна развернула её и внимательно осмотрела.
- Да, – протянула она, – если он не врет то к вечеру мы будем на месте, а ночью уже отпразднуем победу! – она швырнула бродяге его карту. – Ну что же, веди нас. Приставьте-ка к нему охрану получше чтобы не завел нас в глушь и не удрал! Если будет все, как обещаешь, получишь честную награду!
Однако проводник и вздумал сбегать; взгромоздившись на лошадь, он стукнул её пятками и неторопливо потрусил в чащу, туда, где среди наметенных снегов еле была видна тропинка Сильфов.
Ехали весь день; и Тийна не могла поверить своим глазам, когда увидела поселок или, точнее сказать, маленький городок на окраине Заповедной Чащи уже вечером – солнце еще раздумывало, остаться ли подольше на небе или все же уйти на покой, и его розовые лучи красиво очерчивали красными линиями домишки и притаившиеся сторожевые башенки, окрашивали в насыщенный коралловый цвет крепкую крепостную стену и старый засохший прошлогодний плющ, её обвивающий. Маленький поселок был превращен в добротную военную крепость, перегораживающую дорогу на север.
- Вот он, оплот Зеленого Барона, – торжественно сказал барон Рваола, подъехав ближе к Тийне. – Кажется, нас заметили. Это значит, что гонец уже мчится к западным городам во весь дух по дорогам, только ему одному ведомым, а сам Зеленый Барон готовится к схватке. Даже если б мы попытались просто проехать мимо, он не дал бы нам этого сделать, догнал бы и напал. Здесь у него не основные силы. Но и того, что здесь есть, хватит, чтобы крепко накостылять нам по шее.
Тийна зло осклабилась, наблюдая это вечернее великолепие.
- Каково! – воскликнула она. – Столица разрушается, не на что отстроить дворец. А тут строят укрепления и крепостную стену вокруг крохотной деревни, где живут неумытые крестьяне!
Тем временем в городке началось какое-то движение; на двух башнях, смежных с крепостной стеной, Тийна увидела изготавливающихся стрелков, с центральной башни в небо поднялся столб дыма – зачем гонец, если можно оповестить своих соратников так? – и какие-то люди, подобно муравьям в разворошенном муравейнике, забегали по стене.
- Готовятся к бою, – с каким-то удовольствием произнес Длодик. Он ненавидел неведомого Барона всей душой, но не мог не восхищаться его организацией дела. – Сегодня будет славная бойня!
Его маленькие злые глазки недобро сверкали, и Тийна подумала, что лучше бы им выиграть это сражение, не то советник окажется прав…
Тем временем солнце решило, что пора ложиться спать, и опустилось за кромку леса. Небо потеряло свой насыщенный розовый цвет, и стало бледного серого цвета, на фоне которого так хорошо видны были зажженные факелы.