Теперь хохотали наверху, на стенах, да так, что трясся старый сухой плющ. От жгучего стыда Тийна почувствовала, как наливается багровым горячим румянцем цветок на её лице, как раньше наливался болью шрам. Так мог унизить только очень юный и очень жестокий мальчишка, сердце которого не познало еще глубины настоящего чувства! И Тийне показалось, что и за своей спиной, в рядах своих союзников, она слышит смешки.
- Дерзкий щенок, – зло прошипела она, еле сдерживаясь от желания треснуть своим флагом лорда по голове. – Я сама выпущу тебе кишки и намотаю их на твой флаг!
Лорд усмехнулся.
- Ты, красавица, хоть и надела шлем, и флаг несешь, а в битвах еще не была, – беспечно ответил он. – Даже под твоим роскошным плащом я вижу, что руки твои тонки, нежны, и плечи слабы. Ты драться не умеешь, и в бою тебе меня не одолеть. Так что оставь эту радость кому-нибудь другому.
И он весьма невежливо развернулся к ней спиной и поехал назад, в свой город, под свист и улюлюканье толпы.
Тийне невыносимо было даже думать о том, что сейчас нужно будет вернуться своим союзникам и взглянуть в из глаза после того, как уел её Терроз. Оттого, пылая багровым румянцем, она просто обернулась к своим войскам и со всею яростью махнула рукой, закричав так страшно, что, казалось, и солнце испугалось и поспешило еще глубже спрятаться в шумящие кроны деревьев, а лошадь под ней взвилась на дыбы, от ужаса вообразив, что настал последний день её жизни.
Сонков не нужно было упрашивать; завопив радостно и кровожадно, они, подобно лавине с гор, ринулись вперед, и конь Тийны, испугавшись их бесчисленной массы, взбрыкнул, едва не скинув её.
А лорд Терроз, подлец, даже не обернулся, и не прибавил ходу; и ворота за ним захлопнулись издевательски прямо перед носом у наступающих…
Сонки осаждали стены, словно стая серых голодных крыс. С бряканьем ложились длинные лестницы на стену и десятки тел карабкались вверх, стараясь скорее взобраться и рубиться на стенах. Метали огромные камни – Длодик, великий мастак осаждать города при помощи военных машин, прикатил и катапульты, и прочие зловещие метательные машины, – в дребезги разносящие башенки со стрелками, и разлетались куски черепицы и камни со щепками, а бравые молодцы Рваолы с угрожающим ревом долбили в ворота тараном с литой бараньей головой на конце. Советник, которого Тийна считала тихим и робким, на деле оказался умелым воином, и сонки под его командованием удачно установили лестницы и штурмовали восточную стену.
Да только и защитники были не промах; и уже через несколько мгновений после начала битвы Тийна, оставшаяся в одиночестве у палаток с лекарями, позади всех своих войск, отошедшая от приступа ярости, поняла, почему Зеленый Барон так непобедим.
Городок защищали одни только сцеллы. Бывшие охотники и рудокопы, никогда не державшие меча и никогда не нападавшие на людей.
Но зато они хорошо знали, как надобно стрелять из луков – кто лучше сцелла добудет прыткого зайца в лесу?! И целые тучи метких стрел косили нападавших с такой точностью, словно сонки и не пытались уклоняться. Многие из тех, кто удерживал таран, были убиты в первый же миг, и Рваола, легко раненный, вырвав из груди стрелу – слава Чиши, у него такой толстый нагрудный панцирь! – яростно завопил, призывая новых людей. Одну из лестниц защитникам удалось оттолкнуть, и она с грохотом упала, прибив многих солдат. Лучники жестоко расстреливали наступающих, и их точность приводила Тийну в отчаянье.
- Проклятье, – прошептала Тийна, глядя горящими глазами, как гибнет её армия; если Рваола не пробьет ворота, все усилия будут напрасны.
Сонки, учуяв первостепенную опасность, прикрывали головы щитами, и вверх по лестницам ползли уже подобия ощетинившихся дикобразов. Стрелы часто и звонко пели, вонзаясь с сочным чпоканьем в дерево щитов, но некоторые нападающие уже достигли своей цели и были на стенах, то тут, то там закипала яростная схватка, и Тийне показалось, что удача все же не отвернулась от неё. В рукопашной сонкам не было равных! Вот они повалили, опрокинули котел с кипящей смолой, которую защитники хотели вылить на головы наступающим. Вот разбили, подожгли и вторую башню, откуда стрелки косили их ряды. Ворота трещали под напором Рваолы, и уже казалось, что победа близка.
- Еще немного! – простонала Тийна. – Еще немного, и я убью этого поганого спесивого мальчишку! Нет, хуже – я велю изуродовать его и выставлю на площади с табличкой на груди «Лорд Терроз, повелитель Долины Великой Жабы»!
Дрогнули, пробитые насквозь тараном, ворота, и сонки взвыли радостно и кровожадно. Таран убрали, и в пролом начали стрелять и тыкать копьями, отгоняя сопротивляющихся защитников. Те отвечали той же монетой, и схватка закипела с новой силой. Длодик, оставив командование катапультой на сотника, сам повел свежие силы на подмогу. Казалось, действительно победа близка; и Тийна с недоброй усмешкой подумала о юном лорде, которого что-то не видно на стенах, и чье великое и непобедимое войско так безжалостно терзают три её полководца. Не сбежал ли высокомерный и надменный лорд, испугавшись?
И едва она это подумала, как что-то произошло; на стенах возникло какое-то движение, и сонки, до того бесстрашно и браво бившиеся, с воплями полетели со стен вниз, словно их сдул страшный ураган или смерч, как до этого разлетались в разные стороны щепки раздробленных башен.
И он появился – бесстрашный и ужасный юный лорд; факелы осветили его фигуру, и его хорошо было видно на фоне черного ночного неба. Он не сменил свою простую охотничью куртку на латы, и не надел шлема. Он шел в бой подобно своим солдатам, но не с луком и стрелами, а с мечом и с ножом охотника. И два этих нехитрых орудия были в его руках страшнее и опаснее, чем пылающие секиры в руках злобных демонов, стерегущих вход в небесные покои Слепого Пророка, и боги войны над его головой пели ему свою суровую призывную песню.
Да, у Тийны, разумеется, не было ни полшанса, ни четверти и ни одной десятой шанса победить лорда в бою. Юный воин не только был смел – он был неимоверно силен, его сила была так неукротима и бешенна, что одного удара его меча достаточно было чтобы сбить с ног рослого сонка, и каждый его удар был смертельным – ибо, если не переламывалось оружие противника, и если яростный лорд не ранил врага, то просто сталкивал со стены вниз.
И лорд был не один – с ним был целый отряд таких же как он неукротимых воинов, ослепленных яростью битвы. В ужасе смотрела Тийна, как эти люди – нет, чудовища, кровожадные монстры! – нападали на сонков, и от их страшного боевого крика тряслось черное небо, и огонь от факелов качался и гас в ужасе. И лица их были страшны – одного взгляда на красивого лорда, так беспечно усмехавшегося недавно, хватило, чтобы породить в сердце Тийны ужас и отвращение к нему. Однажды увидев, это невозможно было забыть – и смотреть на него, как на мужчину, теперь тоже было невозможно.
- Да он одержим, – в ужасе прошептала Тийна, отшатнувшись от страшного зрелища. В свете пожара, устроенного сонками на стене, его хорошо было видно, и она могла поклясться, что рот его был обагрен кровью, оттого что он вгрызался в тела врагов подобно свирепому волку или дикому псу, а руки украшены огромными когтями, которыми он вырывает еще живые сердца.
Увы, разочарую тебя – это было лишь её болезненное воображение, не более. На руках лорда не было когтей, один лишь нож, и кровь он не пил. Но и без того он вселял суеверный ужас в сердца сонков, и они, дрогнув, отступили.
Истинно!
Первым удирал Длодик – к чести его скажем, что он имел на это полное право, потому что из всех людей, что пошли с ним в бой, осталось не более дюжины, да и те все раненые, и сам барон в бою лишился глаза.
Вторым к Тийне вернулся её верный советник. Он дешево отделался, и на нем не было почти ни единой серьезной раны, одни царапины, так, мелкие ничего не значащие порезы.
И последним отступал Рваола, порядком потрепанный и потерявший свой таран.
Защитники на стене ликовали; они свистели и улюлюкали вслед отступающим, и победитель-лорд смеялся и обнимал за плечи своих товарищей по оружию. И он снова был просто красивым юным мальчишкой, довольным тем, что победа вновь осталась за ним. И глядя на его беспечное лицо, освещенное пламенем пожара, Тийна не могла поверить, что некоторое время тому назад она видела в нем монстра.