И тогда Тристан, тот, кто встал у него, сиятельного и могучего Зеда на пути, тот, который осмелился отнять у него, у Зеда, его кусок, который оскорбил его, это ярмарочное дешевое дерьмо, станет ему ровней… Или – нет! – он станет выше него, потому что сам Зед давно в опале. Ловок, сопляк… и смел – вот на чем он выезжает. Никто, кроме него, не осмелился бы выступить открыто против принца Зеда, и это немаловажный плюс в его пользу.
Мы явно недооценивали сиятельного Зеда, думая, что он лишь кулаками размахивать умеет. Нет – он умел соображать, и довольно быстро. Все эти мысли, что я здесь высказал, пронеслись у него в мозгу за считанные мгновения, пока он искал в толпе лицо Черного. И даже более того – увидев, наконец, нас обоих, и лишний раз убедившись, что это именно мы, и что мы не ушли, он развернулся и быстро ушел в тень, пока его не заметил кто-то из свиты Дракона.
Это действительно Тристан. И если выиграет Лар, то все будет так, как и предполагается.
Значит, Лар не должен выиграть, чтобы Тристан вышел не против Лара, а против Зеда.
Тогда некого будет Дракону приближать к себе…
Вся эта страшная сказка пронеслась в моей голове и выглядела она так правдоподобно, словно я умел читать чужие мысли. Казалось бы, что произошло? Да ничего; ну, вышел человек на миг, оглядел вопящую в восторге публику, и снова скрылся, его и не заметил никто, кроме меня. Но я умирал от страха – от страха за Черного.
- Черный, остановись! – зашептал я, дергая его за рукав. – Зед! Ты его видел? Он только что выходил посмотреть на тебя!
- Да ну?
- Он что-то замыслил, вот увидишь! Он что-то придумал, он не даст тебе драться с Ларом! Он сделает так, что тебе придется драться с ним самим!
Черный посмотрел на меня холодным злым взглядом:
- Это было бы еще лучше, – произнес он смешным напыщенным тоном, стараясь казаться крутым. – Мне будет приятно разделать его под орех!
- Какой орех?!
- Грецкий.
- Ты с ума сошел! Он убить тебя хочет!
Черный упрямо молчал; я, сходя с ума от страха, вновь уставился на арену – там разворачивалось последнее представление, и режиссером был сиятельный Зед.
Их осталось трое – Лар, как я уже говорил, выиграл у своего оппонента, и теперь готовился драться Зед. Против него стоял некто Воканна, этакий бодрящийся идиотик. Мне он не понравился еще в отборочных турах – хоть и силен он был, и брав, но было в нем что-то отталкивающее. Какой-то он был… трудно объяснить. Неприязнь эта была у меня скорее на подсознательном уровне. Мне казалось, что он глупый, что его шутки – детские, и он хохочет над ними сам больше всех. Его вечно улыбающаяся физиономия с яркими губами наводила меня на мысль о том, что он лопает жирные беляши и целует девушек, не утирая губ. Бе-е! Не знаю, почему я был так против него был настроен, ведь наши комментаторы в один голос пели ему дифирамбы и всячески его расхваливали – больше, чем моего фаворита-Наадира! – как покорителя диких племен и победителя кровожадных варваров. Интересно, он свою роскошную шевелюру и в походе начесывает и окропляет эфирными маслами? Ишь, как воняет…
Он вышел покрасоваться в своем шикарном синем шелковом халате, высоко подняв голову с пышной прической. Его красный рот улыбался до ушей, принц похохатывал, чувствуя себя не в своей тарелке.
Зед, такой же молчаливый – очень, очень тревожный знак! – и собранный, не похожий на себя (а впрочем, это и был он настоящий, если отбросить всю праздничную мишуру), целеустремленный, как бульдог, вышел против него. Он смотрел на Воканну очень спокойно и без злости. На его лице вообще не было никаких эмоций. Он не мог ненавидеть его; для Зеда это был не человек – это было средство, важное средство для достижения его цели… А свою ненависть он оставил для другого.
- Он что-то… – договорить я не успел – Зед обрушился на Воканну так внезапно, что ахнул и подскочил на ноги весь стадион, а Воканна наконец-то перестал противно похохатывать, и его масляный похотливый рот стянулся в кучку, стал похож на кротовую нору.
Это была жуткая рубка; еще более жуткая, чем с Равеном – главным образом оттого, что Воканна был сильнее и дольше мог сопротивляться. А еще – Зед порадовал зрителей множеством острых моментов. Другими словами – он готовил ритуальное убийство. Посвящение.
Это я понял, когда Черный подскочил и закричал что-то страшным голосом, вытянув руку вперед. Воканна уже не веселился; исчезло с его лица и недовольное выражение обиженного мальчика – оно сменилось жутким страхом, губы его побелели и тряслись, и руки тоже, что затрудняло его действия.
А Зед (я об этом читал, но никогда не видел воочию) очень спокойно обрабатывал свою жертву.
В книге это описывалось, как очень старинный ритуал. Давно, на заре времен, когда Мирные Королевства были отнюдь не мирными, принцы приносили своим сюзеренам в жертву своих врагов – посвящали. Делалось это особым образом: в бою, решив убить врага в честь Дракона, его принц вначале распарывал сопернику одежду, не раня его самого, в строго определенных местах (накрест на сердце, на плечах, отрубая рукава, на поясе, оголяя живот, и под конец жертве отрубалась голова). Смысл такого поведения был прост – принц словно говорил: я мог бы отрубить человеку руки и лишить его возможности добывать себе пищу, я мог бы распороть ему живот, и он бесславно умер бы в муках, я мог бы убить его моментально, вырвав ему сердце. Но я убиваю его ради моего повелителя и подарю ему голову моего врага.
Это было наивысшим признанием и самым дорогим подарком, какой только человек мог преподнести Дракону тогда, в древности. И Дракон не мог не взять его.
И теперь – тоже… древних ритуалов никто не отменял…
Воканна понял, что обречен, как только Зед ему наметил сердце. Обычно на турнирах не целятся в грудь вообще, чтобы ненароком не проткнуть это самое сердце.
И он завыл – совершенно позорно, как блеют жертвенные агнцы. Он выл и отбивался, не стараясь, впрочем, победить – он странно надеялся, что Зед вдруг остановится или передумает, подчиняясь его капризу. Но Зед не останавливался – и Дракон, стиснув когтистые лапы на подлокотниках своего ложа, не мог остановить бой, потому что он шел во славу его, и ради него, и он не имел права отказываться от такого подарка…
- Скотина! – проорал Черный, багровый от злости, с досадой ударяя кулаком по спинке впереди стоящей скамьи. Кажется, он догадался о замысле Зеда, догадался вперед, чем я – в моей шумящей голове только-только складывалась воедино картина происходящего, и ритуальное убийство с трудом, но вписывалось в реальность. – Это нечестно, ты, скотина!
Красный клубок выкатился на арену – для меня, у которого мир в глазах шевелился медленно-медленно, он показался шаровой молнией, – и с ярмарочным мечом Зеда скрестилось лезвие меча, принадлежащее Лару. Это произошло в последний момент – Зед уже размахнулся, чтоб отрубить ноющему Воканне голову, когда клинок Лара откуда-то снизу, вырастая вверх у изумленного и перепуганного насмерть лица Воканны, как металлическая травинка, протиснулся практически в волосе между его шеей и мечом Зеда. Ах, все-таки он великий мастер, этот Лар! Он не только не поранил своим обоюдоострым кликом Воканну, но еще и сдержал удар Зеда, не дрогнул, и Зед, всей своей тушей навалившись на Лара, не смог закончить начатый удар его оружием. Воканна мешком свалился под ноги двоим, оспаривающим его жизнь. Лар, разогнувшись, как мощная пружина, всем своим телом оттолкнул Зеда и встал в изысканную боевую стойку, готовый принять бой. Теперь он имел право забрать врага Зеда во славу своего Дракона…
Зрители, весь этот бой наблюдающие стоя, как один шлепнулись на зад, и напряжение спало, с выдохом могучего «ах!». Даже Дракон как-то обмяк, словно из него выдернули некий удерживающий его тело стержень, и зажмурил глаза. Еще бы! Предотвращен международный конфликт! И опять Зеда корить не за что – он не сделал ничего неуважительного или предосудительного. Конечно, это традиция древняя и варварская, так уже давно никто не делал и не выказывал таким образом почтения к своему государю, но эту традицию никто не отменял…