Айзек скользнул рукой по моим ногам и схватил за резинку трусов. Когда я закричала, он снова прикрыл мне рот и оседлал меня, поставив колени по обе стороны моих ребер и сжав ногами так сильно, что я почувствовала хруст в тот же момент, когда резкая боль взорвалась у меня в груди. Свободной рукой Айзек потянулся к своему сапогу и достал оттуда длинный охотничий нож. Он занес его в воздухе и вонзил в мое бедро настолько глубоко, что я почувствовала, как лезвие коснулось кости.
Дважды.
Когда он вытащил зазубренное лезвие, вместе с ним вышли кусочки моей плоти.
— Я говорил тебе, бл*дь, не кричать, ты, тупая пи*да.
Боль взревела в моей ноге и расползлась в каждое нервное окончание моего тела, будто меня ударили по всей ноге, а не только в бедро. Слезы хлынули из глаз, когда я попыталась увидеть через пелену боли.
Руками Айзек вернулся к моей одежде, сдергивая трусики вниз. Холодный воздух коснулся моих теперь открытых частей тела, давая мне знать, что Айзек удачно избавился от них.
Он разместился между моих ног и потянулся вниз к своему члену у моего входа.
— Будешь сопротивляться, и они сдохнут, — произнес он, глядя мне в глаза.
Не было ничего в его поведении, заставившее бы меня поверить в то, что он не был тем парнем, кто не воплощает свои угрозы в жизнь. Он имел в виду каждое слово. Если я закричу, если буду сопротивляться, единственные люди в мире, которых я люблю, умрут.
Кинг умрет.
— Послушная девочка, — прошипел он, когда я раздвинула колени в стороны.
Приложив немало усилий, Айзеку удалось войти в меня. Он пробивался. Мое тело было сухим, будто тоже боролось с тем, чтобы не дать ему проникнуть. Он плюнул на руку и сунул ее между нами.
Я крепко зажмурила глаза. Может быть, если я не буду видеть, всё это окажется лишь выдумкой.
Но не оказалось. Потому что, если и не могла видеть, я чувствовала.
Он вошел в меня, полностью сокрушая мое тело, которое я только недавно подчинила сама себе. Это было не только вторжением в мое тело. Он заражал мою душу.
Хлоп. Хлоп. Хлоп. Хлоп.
Звук из соседней комнаты разрезал воздух.
— Какого х*я? — взревел Айзек, поднимаясь с меня как раз вовремя, чтобы повернуть голову к теперь открытой двери.
Хлопок. Голову Айзека разорвало, будто по арбузу ударили молотом. Мое лицо покрылось чем-то густым, теплым и красным. Весь вес его тела упал на меня, выбивая воздух из легких.
Кусочки плоти и кости, бывшие черепом Айзека, попали мне в рот — я тут же повернула голову, и меня вырвало на пол.
Кинг внезапно возник возле меня с пистолетом в руке. Он сбросил с меня Айзека и толкнул его безжизненное тело на пол, наконец-то освободив меня от его члена во мне.
Рубашка Кинга куда-то делась, и он стоял передо мной в черной майке. Каждый дюйм его рук и шеи был покрыт кровью, будто он только что резал корову.
Или людей.
Глаза Кинга широко распахнулись, когда он увидел, насколько я раздета. И они стали еще шире, когда он увидел кровь, хлыщущую из моей ноги.
— Бл*дь!! — Кинг наставил пистолет на Айзека и выстрелил дважды — мертвое тело дернулось от каждого контакта с пулей. — Е*аный ублюдок!! — пробормотал Кинг. — Мне так жаль, малышка. Бл*дь, мне так, так жаль.
— Что, мать твою, происходит? — спросила я. Я быстро теряла кровь, и голова кружилась все больше и больше с каждой секундой. Кинг подхватил меня на руки. — Где Преппи? Где Медведь?
— Закрой глаза, малышка, — приказал Кинг.
— Зачем?
— Потому что если ты оставишь их отрытыми, то подумаешь обо мне по-другому, — прошептал он, вынося меня в другую комнату. — Вид здесь не очень радужный.
Я знала, что мне стоило послушать его, но часть меня — очень глупая часть — должна была это увидеть. И не имеет значения, что я предупреждала себя о том, что может оказаться по ту сторону двери, — всё это не подготовило меня к реальности, которую я увидела.
Тела. Трупы везде.
Переброшенные друг через друга на диванах, стульях, полу. Белый линолеум был покрыт грязными темно-красными отпечатками ботинок.
Преппи сидел в дверном проеме, зажимая бок одной рукой, он выглядел бледным; кровь залила его рубашку на руке там, где он старался ее прикрыть. Медведь стоял над ним, опираясь руками на колени и пытаясь перевести дух. Преппи посмотрел на нас снизу и почесал голову дулом пистолета. Его лицо осветила болезненная улыбка. Таким Преппи и был. Улыбался, когда был серьезно ранен в комнате, наполненной трупами.