Мамочка наверняка заметит повреждения смолы. Я хихикнула.
Не заботясь в данный момент о том, поймают нас или нет, я подошла к нему. Он раздвинул ноги для моего комфорта. И притянул меня к себе. Его руки легли мне на бедра.
— Поцелуй меня, Иден. — приказал он.
Было противно целовать его после того, как он покурил, но я все равно это сделала. Мне всегда было трудно отказать Кингу. Я наклонилась и прижалась к его губам. Он поцеловал меня в ответ, сначала медленно и нежно. Потом он перешел на более высокий уровень. Кинг провел языком по линии моих губ, уговаривая приоткрыть их, и когда я это сделала, он проник в мой рот. Это был небрежный, мерзкий поцелуй, чисто язык и губы. Он притянул мои руки к себе, чтобы я обняла его за шею. Я потерялась в нем. Он заставил меня забыть о своем гневе. Я чувствовала себя невесомой, как пушинка. Мой клитор пульсировал, трусики намокли и прилипли к мокрой киске.
Я застонала ему в рот. Боже, мне нравится его целовать. Я попыталась забраться к нему на колени. Он отстранился.
— Пожалуйста, я хочу почувствовать тебя, — заныла я. В тот момент я бы рискнула всем, просто чтобы оседлать его член. Его рука резко поднялась и схватила меня за подбородок.
— Что на тебе, Иден?
Он не повышал голоса, но его унизительный тон заставил туман, в который меня погрузили его поцелуи, рассеется.
— Одежда? — ответила я, сбитая с толку.
Он просунул руку между нами, взял мой твердый сосок двумя пальцами и сжал до боли. Я зашипела и отдернула его руку. Волосы встали дыбом.
Он напрягся и сжал челюсть. Губы превратились в тонкую линию, и хватка на моем лице усилилась.
— Это не одежда. Я вижу твои чертовы сиськи через эту тонкую футболку, а где твой лифчик? Для кого ты так вырядилась?
Я опустила взгляд на себя.
— Прости? — На мне была белая футболка и спортивные шорты — то в чем обычно ходила по дому. Он должно быть, шутил.
Я попыталась вырваться, но он притянул меня к себе на колени, поймав в ловушку. Его руки, словно тиски, обхватили меня за талию.
— Отпусти меня. — прошипела на него сквозь стиснутые зубы.
— Непременно, если ты переоденешься.
— Нет. Не посмею. Я не ребенок, и ты должен перестать общаться со мной как с ребенком.
— Они говорят о тебе, — сказал он.
— Кто? — спросила я, выгнув бровь.
— Мой отец с его гостями. Они говорят о том, что твоя задница и сиськи всегда на виду. А еще, как сильно и в каких позах тебя бы трахнули. Ты знаешь, что я чувствую, когда мне приходится слушать это, когда не могу ничего сказать? — Я уставилась на него. Не могла поверить, что он думает, будто меня это волнует.
— О, так ты хочешь сказать, что… какие-то старики обсуждают возможный трах с женщиной вдвое моложе себя. Это так необычно. — Я закатила глаза и отмахнулась от него. — Ничто из того, что ты сказал, не означает, что я позволю им прикасаться ко мне или что я должна переодеться.
— То есть хочешь, чтобы они смотрели, не так ли? Ты жаждешь внимания, как избалованный ребенок. — Он обвинил меня, а затем, чтобы ранить сильнее, сказал:
— Ребенок, одетая как шлюха.
У меня отвисла челюсть. Его задница сошла с ума.
— Перестань вести себя как мой гребаный папаша, Кинг. Ты не он. На самом деле, ты для меня никто, так что иди на хуй. — сказала я, чисто со злости.
— Иден, — он произнес мое имя ровным тоном, предупреждая, что я зашла слишком далеко. Мне было все равно. Моя мама только что сказала, что не будет платить за мой переезд в Джорджию, чтобы поступить в школу Спеллмана, как она обещала. Он понял, что что-то не так. Но вместо того, чтобы спросить, чем может помочь, он хотел поругаться из-за моей одежды. Он сводил меня с ума.
Я вырвалась из хватки Кинга и поднялась с его колен. Его челюсть напряглась.
— Иди переоденься, Иден. — Его адамово яблоко дернулось.
— Нет, Эшфорд. Ты не имеешь права указывать мне, что делать или что носить.
Он положил костяшки кулака на стол и уперся в них всем телом, поддавшись вперед.
— Могу говорить тебе все, что захочу, Иден. Ты моя. — Мне потребовалось мгновение, чтобы осмыслить его слова.
Я усмехнулась.
— Вся эта история с «ты моя» выходит из-под контроля. — Это было мило, только когда он трахал меня. Не обращая на него внимания, я направилась к кухонной стойке, взяла сумочку и ключи.