И в этой тишине отчётливо слышались ритмичные хлопки крыльев. Огромная летучая мышь, издали больше напоминавшая бесформенную тряпку, выпорхнула из тумана над кораблём и рухнула на корму. В следующий миг перед всеми собравшимися на побережье предстал высокий незнакомец в красном плаще и напыщенном наряде придворного франта минувших эпох. Он взмыл в воздух и плавно опустился на фальшборт, сапоги на высоком каблуке и шпага на поясе нисколько не стесняли его движений. Так он и застыл, выпрямившись струной, с насмешкой осматривая серыми безжизненными глазами пристань и публику на ней.
Наконец, его взгляд опустился на Гауди, и тонкие губы изогнулись в недоброй улыбке, обнажив белоснежные клыки.
— Как и было обещано, мы откликнулись на Зов! Чего ты хочешь? — глубокий голос вампира без труда покрывал побережье от края до края.
— Мы не можем пройти к лагерю, — подбирая каждое слово, ответил Гауди.
— И что же вам мешает?
Юноша указал на храмовников.
По рядам воинов Синода прокатился взволнованный ропот.
— Это вампир!
— Вампир!
— Древний!
Шипящий огненный шар вылетел из-за спин солдат и врезался прямо в грудь Древнего, сбив того с ног. Должного эффекта магия не произвела. В ту же секунду с неимоверной грацией и быстротой вампир занял прежнее место, но это был уже не тот вампир.
Пепельная маска равнодушия и превосходства сменилась звериной гримасой. Глаза полыхали яростным пламенем, а пасть раскрылась в чудовищном оскале. Пронзительное шипение полосонуло по ушам.
Пальцы на руках вампира удлинились, плечи раздались в стороны, а грудная клетка раздулась, как у могучего гребца в пылу морской погони. На одежде остались чёрные следы от встречи с магическим снарядом, но шёлковые ткани лишь покрылись чёрным нагаром. Ноги согнулись и распрямились. В воздухе мелькнула размытая полоска красного плаща, а миг спустя вампир рухнул на инквизитора, чей огнешар дерзнул посягнуть на жизнь Древнего.
Каблуки вдавили бедолагу в песок. Крючковатые пальцы впились в нёбо жертвы. Мощным движением вампир оторвал храмовнику голову и вознёс над собой. А в это время с разных сторон из тумана выступали стройные силуэты в плащах, и чёрными росчерками устремлялись к людям.
Владыка оттащил заложника ближе к своим. Все, кто стоял за спиной Гауди, заворожено следили за тем, как дюжина Возвысившихся расправляется с целой армией. Какие бы страшные вещи ни вытворяли вампиры, они делали это с удивительным изяществом, будь то уклоны от мечей или от кровавых брызг. А уж как они убивали — просто загляденье.
Пленённый инквизитор позабыл и о своём незавидном положении, и о сабле у горла. Плёвая миссия по захвату нескольких язычников в лесах Элоны оборачивалась полнейшим провалом. Люди гибли быстро и страшно, а вместе с ними рушилось доверие патриархов, коим был щедро одарён старый храмовник, возглавивший сотню бойцов. Рушилась карьера, и даже собственная жизнь утратила теперь для него цену.
Закованные в дорогие и надёжные латы мечники падали под стремительными выпадами рапир, лишались конечностей, теряли головы в этой безумной круговерти. Лучники спасались бегством, но лишь единицам удалось скрыться в чаще. Вампиры двигались слишком быстро, а сила каждого из них превосходила все возможные границы.
Когда в живых осталось меньше двух десятков воинов, вампиры прекратили смертельный танец. Их главарь принял безобидный человеческий облик и обратился к тяжело дышащим солдатам.
— Положите оружие, и мы сохраним ваши жизни!
Солдаты повиновались. Почему-то никто из них не поставил храмовый долг выше собственной жизни. Последний меч опустился на землю, и старший среди вампиров заговорил вновь.
— Как я и обещал, вы будете жить. Будете жить вечно!
Гауди смотрел, как ночное племя набрасывается на кричащих людей. На его глазах вампиры пили кровь, а он не решался им мешать. Не пройдёт и часа, как вампирский строй пополнится дюжиной неофитов. Всё внутри юноши разделялось надвое, весь привычный мир, все принципы, всё рвалось, заставляя сердце сжиматься от беспомощности.
— Надеюсь, нас не постигнет та же участь, — шепнул Владыка.
— Я их призвал, и могу приказать сделать всё что угодно, — мрачно сказал Гауди. — Ты ведь знаешь, Владыка, как я хотел бы избежать нашей дуэли.
— Если не я, ты бы уже стоял с петлёй на шее, вон за теми деревьями, и выслушивал обвинения в ереси, — не остался в долгу эльф.
— Это только твои догадки!
— Слушать надо старших, вот и всё! — отмахнулся эльф. — Иди принимай работу. Закончили твои помощники.
Кровавое пиршество утихло, вампиры оборачивались в летучих мышей и улетали в туман. Бледные воины Синода, бездыханные, с распахнутыми глазами лежали там, где их оставили. Не улетел лишь тот Возвысившийся, что явился на Зов первым. Вытирая рот ажурным платком, он терпеливо ждал, когда Гауди приблизится.
— Не мог и предположить, что на моём долгом веку Светлые будут грызться со Светлыми. Позволь выразить уважение твоей отваге, паладин. Не у каждого в сердце живёт такая решительность.
«Синод не признавал во мне паладина, а вампир сделал это с такой лёгкостью! Хотя… какая ему разница, как меня называть», — пронеслось в голове Гауди, вслух же он сказал следующее:
— Откуда ты знаешь, кто я?
— В тебе пульсирует белая магия. Ею ты пользуешься, но совсем не умеешь этого скрывать. Моё имя Дъорнейс, — поклонился вампир. — Я уверен, что ты слышал обо мне.
— Твоё имя я слышу первый раз, — нехотя сказал Гауди.
— Дъорнейс по прозвищу Кровавый, — прищурился вампир.
А вот это прозвище Гауди знал хорошо. Именно так называли первого появившегося на Теане Возвысившегося, поднявшего в древние века восстание вампиров против власти некромантов. Возможно, тогда и был заключён договор, и хозяин Дъорнейса запечатлел вампирскую клятву на поясе. Да только с того момента минула чуть ли не тысяча лет. Это не мог быть тот самый…
— Да-да! Вижу по глазам, ты наслышан обо мне! Приятно. Польщён, — тонкие губы растянулись в улыбке. — Итак. Готов ли ты признать клятву исполненной?
— Ещё нет, — для ответа Гауди собрал волю в кулак. Он не строил иллюзий относительно своих возможностей. Тот, кто стоял перед ним, мог бы давно разделаться со всеми присутствующими.
Дъорнейс обвёл рукой усеянный телами пляж.
— Что ещё мешает тебе добраться до лагеря?
— Те, кто там обосновался.
— На самом деле, если быть уж совсем откровенным, то твою просьбу я выполнил. Ты поставил задачу, мы её выполнили. Ты даже не представляешь, какое это облегчение, сбросить с плеч вековую клятву. А ведь она действительно спала с моих плеч. Не чувствую больше её давления, — вампир внимательно изучал лицо юноши.
— Тогда почему я до сих пор чувствую силу в поясе? — Гауди удалось сохранить холодную маску на лице.
— Не знаю, — легкомысленно поджал губы вампир и замолчал.
Рука сама легла на эфес Расщепителя Душ. Вампир скорчил гримасу.
— Ой, не надо, убери! Убери ручку! Не порть наше странное, но красивое сотрудничество! Вижу я твой нрав, не ровен час и взаправду полезешь в драку. Не надо. Лучше подробней расскажи чего хочешь.
Гауди тяжело сглотнул, понимая, что больше не может сдерживать этот рефлекс.
— Мы полагаем, что лагерь занят теми, кому там быть не следует.
— Так у вас же пленник есть! Допросите его!
— Допросим, не сомневайся! — огрызнулся подошедший Шаанэ, который пока не знал, с кем разговаривает.
— Ещё один горячий парень! Вы тут все как на подбор, судари. Так и быть, поможем вам. Но только потому что тот, кто вожделеет зваться паладином, очень похож на нас.
— На вампиров? — не сдержал изумления Шаанэ.
Укол про паладина задел Гауди за живое. Вампир с довольным видом облизнул губы, он видел и понимал больше, чем ему показывали.
— На Тёмных. Есть в сердце этого молодого человека бунт, — Дъорнейс указал тонким пальцем на грудь юноши. — Ты и сам это чувствуешь: прошлое рушится в твоём воспалённом уме, и ты уже не можешь остановить сей процесс. Совсем скоро ты сбросишь ржавые оковы.