— Чего дальше? — не понял я.
— Дальше! — выпучил он глаза. — Толкай речь! Куй железо! Ты же король!
Он развернул меня к аудитории и толкнул под ребра так, что я закашлялся, и все обернулись на меня.
— Надо возрождать монархию! — поспешно сказал я. — А для этого создавать организацию! Давайте составлять списки членов! Разделимся на отряды по районам, кто где живет, выберем командиров!
Вокруг образовалась зона быстрого похолодания и разрежения — ненавистники всякой формальности, курутсяне потихоньку потянулись от меня подальше.
— Мы должны возродить монархию, братья! — повторял я, чувствуя затылком ярость Креза. — Но сначала надо установить диктатуру монархистов! А ее предводителем буду я! Временно! Пока вы меня не выберете!
— Дэлвисы клевые, — громко заметил кто-то в толпе, — они же эти, первые после короля!
— Да! — внезапно гаркнул Крез, обрушивая мощную длань на мое плечо. — Дэлвис будет клевым королем, я отвечаю!
Я поморщился от такой странной похвалы, но тут же изобразил уверенность в своих силах, потом задумчивость невольно наползла на мою физиономию. Все происходило слишком быстро и как-то бестолково.
— Чего? — переспросил я наконец у Креза.
— Молчи! — шепнул он мне, скорчив яростную физиономию, и тут же обратился к публике с широкой улыбкой и руками нараспашку, словно обнимая весь зал. — Итак, господа, кто за то, чтобы избрать Дэлвиса предводителем собравшегося цвета нации, руководителем монархического комитета и будущим королем Амбросии?
Кто-то громко, но не очень уверенно одобрил идею, другой высказал сомнение. Остальные озадаченно и недоверчиво молчали.
— Парни! — решил поднажать я, но мысли отчаянно разбегались в стороны. — Мы!.. сейчас такой уникальный момент!.. мы собрались здесь, это народное собрание!.. у нас вся сила власти! … мы можем установить свое правительство!..
— Может ты провокатор? — донесся откуда-то вопрос.
Моему изумлению не было предела.
— Да вы… что вы, я?!! Я же…
— Да, ты!
Крез досадливо хмурился и оглядывался вокруг, выискивая автора вопроса. Если бы ему это удалось, вопрос разрешился бы моментально и по существу, раз и навсегда. Но проницательный раскрыватель заговоров и провокаций не спешил являть пред Крезом свое светлое чело.
Зато посеянное им зерно сомнения тут же дало обильные всходы в мятежной среде собравшихся.
— Че, провокатор?
— Где провокатор?
— Е, тут провокатор!
— Ну я так и знал!
— Парни, тут провокатор… нуиеенна-а-а….
Потеряв интерес к происходящему, собравшиеся обратили свои взоры в сторону столов с киром и начали медленно дрейфовать к ним, влекомые неизвестной силой. Впрочем, почему же неизвестной?
— Куда же вы, братья?… — вопрошал я с болью.
— Кинхаунтский волк тебе брат…
— Ведь нам нужна монархия? Нужна! Но без организации ничего не получится!
— Да успокойся ты со своей организацией, — проворчал кто-то, — и без нее все будет отлично. Главное — надо объединиться! Курутсяне должны объединиться!
— Да! Да! — раздались со всех сторон восторженные крики курутсян, на мгновение обернувшихся ради этого от столов с киром.
— …ну как же?… организация!..
— Объединиться!..
— Дэлвис? Король?…
— Пошли кирнем!..
— Наливай!..
— Клео!!!..
…
Мы с Крезом отошли к одному из столов, где был выставлен черный деревенский кир пятилетней выдержки. Навстречу нам немедленно протянулось несколько бокалов — друзья, приятели и вообще незнакомые парни наперебой хвалили меня, мою речь, и даже мое выражение лица и форму носа. Я молчал, все еще переживая свой взлет и провал, и зная цену этим лживым похвалам. Крез заговаривал с ними о возрождении монархии под руководством моей скромной персоны, однако их лица моментально скучнели, и они переводили тему.
— Крез, — наконец не выдержал я и легонько дернул его за руку. — Оставь.
— Не понимаю, что за дела, — разочарованно кривя рот, обернулся он ко мне и глотнул кира. — Чего они боятся? Чезанна-а-а-а?! (древне-курутсянское "в чем же дело?")
— Это не их дело, — пояснил я, наливая себе следующий бокал темного напитка. — Для этого им придется отложить свои дела и заняться восстановлением монархии. А как же домашние дела, чувихи, башли? Кто будет заниматься всем этим?
Крез хотел ответить что-то, но я остановил его нетерпеливым жестом, поднося бокал к своему носу и дегустируя сначала вид, затем запах, потом уже вкус.
Кир. Бог всех обиженных и разочарованных. Безотказный друг и утешитель, заменитель мира, любви и удачи.
Так, что у нас тут в бокале?
Хороший, настоящий весенний черный деревенский кир, с ароматами прелой влажной земли, только что освободившейся от мертвых объятий утоптанного и грязного, пожелтевшего снега, запахом жухлой прошлогодней травы, местами — оттаявшего зимнего верза и обычной для этой местности падали, вроде мелких грызунов. Мощное давление высокоградусного спирта, подобно жаркому весеннему солнцу, поднимает всю эту гамму в высокий, насыщенный диапазон восприятия, обеспечивая незабываемое предвкусие, вовремявкусие, немногосразупослевкусие и минутпятьчерезпослевкусие, а также свой оригинальный, ни с чем не сравнимый вкусназавтрасутрасбольнойголовой.
Крез внимательно наблюдал происходящее с моим лицом. Когда я наконец выдохнул воздух, он опрокинул в горло вторую половину своего бокала и вновь обернулся к столу.
— Крез! — укоризненно сказал я, опираясь на его могучее плечо. — Надо же смаковать каждый глоток! Пожевать, поболтать, … полизать… ик…. Кто же так пьет?!..
— Я, — ответил он низким голосом и разлил по стаканам напиток из бутылки другого сорта.
Держа за кончик хвоста ускользающую, но очень важную мысль, я попытался развернуть его могучий торс в свою сторону, чтобы улучшить внимательность его восприятия моих слов, но Крез едва не двинул мне в лицо полным бокалом, и мне пришлось перехватить у него этот бокал и внимательно разглядеть на свет.
Одним правым глазом, потому что второй, после долгого размышления и усилий, все же не смог сфокусироваться в той же точке, что и первый, и огорченно уставился чуть левее, в результате чего я начал видеть не один бокал, а два.
Поразмышляв, я отверг кажущееся многообразие новой картины мира и радикально упростил ее, прижмурившись.
— Что видишь? — хрипло вопросил Крез, немного наклоняясь и сверля меня своими чуть выкатившимися из орбит глазами.
— Минуту, … — прохрипел я, с видом покорителя космических пространств всматриваясь во вселенную в своей руке.
— Золотистый оттенок настоящего меда и солода… вязкая, богатая жирными маслами субстанция стекает со стенок бокала медленнее, чем вода… потому что это не вода… это загустевший солнечный свет… это застывшее тепло лета…
— У-у-у-ы-ы-ы… — застонал от удовольствия Крез и выпил свой бокал одним махом. — Продолжай…
— Чуть меньшее, чем обычно, содержание спирта придает напитку особую мягкость, легкость и нежность цветочных ароматов… он просто сам поднимается из бокала и льется вам в горло…
— Да-а!!! клеэ-о-о…. Это правда, дружище… а попробуй вот этот…
— М-м-м… насыщенный янтарный тон… запах старого улья… с нюансами цветочного воска, обкуренных пчел, зажигающих … на старой поляне… где-то рядом бродит призрак шершня, жадный охотник… не всякому добрые пчелы дадут отведать своего меда, злые души получат яд… яд и пламень, укутанные в одеяло пропитанной медом древесины…
Где-то в конце этой тирады моя печень сказала "все" и перестала сдерживать собой спирт, и он мощным напором хлынул в мой мозг и отключил его. Помню лишь мерцающие оттенки золотого кира, земную простоту черного, воздушную легкость белого, пряное многообразие цветочного и задумчивую прохладу лесного. Остальное, что не уместилось в моей памяти, на следующий день со смехом рассказал мне добрый Крез.
Первое, что я увидел, придя в себя, были чьи-то вонючие грязные сапоги. Они почему-то находились перед самым моим носом и вели себя очень странно и неспокойно, то притоптывая, то исчезая и вдруг снова появляясь. Собрав в кучу остатки соображения, я понял, что нахожусь на полу. Еще немного напрягшись, я заставил оба глаза повернуться в противоположную сторону, увидел что-то темное и необъятно широкое, об обратную сторону которого стучали, кажется, бутылки и бокалы с киром, и раздавались чьи-то веселые и очень бессвязные голоса.