Моя правая бровь сама собой полезла вверх.
Затем Марк прищурился куда-то вдаль.
— А вон там… — он повернулся и указал могучей рукой в сторону носа корабля — примерно, где флаг, там Курутс. Примерно так. Хотя, наверное, еще немного дальше. Раза в два.
Я обернулась — флаг, украшавший нос корабля, отсюда не был виден, но я легко представила его гордо реющим на ветру.
Мда. Псих. Ну пусть будет так. Все равно.
Мне действительно было все равно — после странной сигары меня охватила грустная и бодрая легкость. "Жизнь слишком коротка, чтобы удерживаться от разных веселых глупостей", так и пульсировало в моей голове. Жаль, что вся планета уже давно объединилась в одно большое государство — у меня было самое подходящее настроение для какой-нибудь революции.
— Вы швед? — спросила я его, чтобы поддержать разговор.
Он сделал непонимающее лицо.
— Я говорю, вы из Швеции?
Он с недовольным видом покачал головой.
— Ну вы скандинав? Норвегия? Шведен? Европа?
Он вдруг осклабился и тихо прорычал краем рта:
— Детка, не мучай меня. Я с Курутса. Где делают эти уизоны.
Почему-то мне показалось это очень смешным, и несколько минут я не могла разогнуться от хохота, пока Марк стоял и со скучающим видом обозревал горизонт. Господи, этот скандинав с Курутса все больше нравился мне.
Однако корабль подходил к порту, где была у нас промежуточная остановка, и я предложила моему новому знакомому вместе прогуляться.
Уладив формальности, мы спустились на берег.
Марк вел себя как джентельмен — шутил, подавал руку, угощал меня напитками. Только один раз, увидев здоровенного негра-панка, он резко замолчал и некоторое время настороженно изучал его. Я поразилась — в одно мгновение Марк стал похож на тигра, изготовившегося к прыжку.
Казалось бы, чем его мог озадачить негр-панк, продающий газету "Имперские ведомости"? Я вспомнила, что в двадцатом веке было целое социальное течение людей, которые агрессивно относились к африканской расе, "расисты", кажется.
— Вы не любите негров, Марк? — осторожно спросила я его.
Он посмотрел на меня с удивлением, потом прислушался к чему-то внутри себя, потом отрицательно покачал головой и спросил:
— Негров? А что это? Мой словарик чего-то тормозит сегодня.
— Не что, а кто. Вот этот человек, на которого вы так страшно смотрите, это негр.
— Негр? А я думал, айзер. Только черный почему-то.
Я рассмеялась.
— Бог ты мой, а азербайджанцы-то чем вам не угодили? И еще, Марк, вы должны запомнить, что так называть их неприлично.
— Кто? — Он поморщился и махнул рукой. — Ах, Таня, вы совсем не понимаете, о чем говорите.
Я обиделась и отвернулась от него, но он внезапно схватил меня за руку и талию и увлек меня в вальс, прямо посреди идущей толпы, напевая "трала, лала, лала, пампам!", и мне ничего не оставалось, как рассмеяться и простить его.
С каждой минутой разносторонняя личность Марка открывалась мне все больше, вроде того, как прибрежная гора растет по мере движения корабля, и я… да, чего уж таить, я все сильнее влюблялась в него. Логично, что в один момент он оказался в моей каюте — посмотреть мои рисунки.
— Ого, — с энтузиазмом сказал он вдруг, глядя куда-то в сторону.
Я проследила за его взглядом и с ужасом увидела, что он смотрит на собственную карикатуру, которую я сделала в момент обиды и отчаяния пару дней назад. На ней я изобразила его с огромным кривым носом, нахохлившимся и стеклянным взглядом уставившимся в стену. Как она оказалась на книжной полке, ведь я думала, что уничтожила все?! Я бросилась к рисунку, но он опередил меня и схватил его первым.
Я повисла на его руке, пытаясь вырвать из нее карикатуру, но он взял его другой рукой и продолжал с интересом изучать.
— Марк! Это… не надо смотреть! Это…
— Это я. Я понял. Тупой самовлюбленный мужлан, не замечающий, что на него обратила внимание интересная молодая особа.
А затем… сама не знаю, что на меня нашло… хотя, конечно, знаю… в общем, все это не имеет значения.
На следующее утро наш корабль причалил в порту Новоцарьграда. Я проснулась с радостной мыслью, что сейчас увижу Марка и мы пойдем гулять, но… он просто исчез, оставив мне прощальную записку!
Милая Таня!
Мне очень горько писать эти строки. Ты красива и умна, ты прекрасна, ты мне очень нравишься, но я не могу оставаться на Земле.
Мое сердце и совесть, к сожалению, целиком принадлежат другим живым существам, которые находятся очень далеко отсюда.
Я желаю тебе счастья.
Советую все-таки послушать меня и выбросить краски для лица. Если, конечно, ты не меняешь свою внешность специально, чтобы скрыться от кого-то.
Марк Дэлвис
Сердце мое было разбито вдребезги!
Вместо того, чтобы гулять по городу, я два дня безутешно проплакала в подушку, пока не обнаружила на своем столе толстый диск с текстом какого-то романа, судя по всему, сочиненного Марком и подложенного мне в последний момент.
Записи сделаны на русском языке, но, похоже, автор пользовался собственными понятиями о русской грамматике. Несмотря на странные обороты, текст показался мне интересным, так как содержал подробное описание выдуманного Марком мира, жестокого, романтичного и необычного. И я, немного поправив язык и опустив места, которые показались мне уж слишком непонятными для российского читателя, решилась предложить издательству опубликовать текст.
Марк, конечно, слишком оригинал и выдумщик, и общение с ним — изрядная нагрузка на психику. Иногда мне казалось, что он путает реальный мир со своим собственным, хотя это никогда не мешало ему легко действовать и ориентироваться в обоих. И мне безмерно жаль, что мы так быстро расстались. Впрочем, думаю, я еще увижу его. Ведь мир так тесен… несмотря на чудовищные расстояния, которые порой нас разделяют…
PS — Кстати, если вы знаете, где можно достать уизоны, напишите мне об этом в "контакты", ладно?
С уважением, искренне ваша
Таня Смирнова
Марк Дэлвис Татьяне Смирновой — на добрую память. Уачусэй!
Утренняя газета
Мысли мои несколько разбегаются в стороны, поэтому прошу простить меня. К тому же это мой первый опыт в литературе, честно говоря, я не знаю, с чего начать, как продолжать и уж тем более, чем все это закончится, потому что все это — чистая правда моей собственной жизни, а жизнь моя пока что продолжается. В общем, прошу взыскательного читателя быть снисходительным и набраться смирения и терпения, чтобы преодолеть тернии моей неумелой рукописи, ради всех тех занимательных и полезных вещей, которые он может в ней обнаружить.
(Впрочем, выбор у тебя, приятель, все равно небогатый — либо откладывай книгу в сторону, либо читай. Советую второе. Поверь, оно того стоит. Не понравится — можешь приехать ко мне в Амбросию, мы отойдем за угол Дворца и ты попробуешь набить мне морду, я предупрежу охрану, чтобы не дергалась).
Это было бурное и интересное время.
Несколько лет назад Амбросия начала войну сразу на несколько фронтов. На собственной планете Курутс — против второго крупнейшего государства-материка Пандании. И с другой планетой, где находилась крупнейшая колония Пандании — Айз.
Война кончилась победой, но усталость и истощение сил привело к крушению монархии. На волне антимонархических настроений к власти пришла банда мародеров и преступников, соблазнивших народ миражами всеобщего счастья и довольства. Тех, кто в последний момент очнулся, истребили. Остальных накрыли прочной сетью лживой пропаганды. Думающие люди были уверены, что дело не обошлось без вмешательства извне — с другой планеты. Может быть, тут была замешана коварная Удания, место ссылки короля Удана Третьего, который превратил ее в инкубатор интриганов и злодеев, а может, и вовсе другие планеты. Но, поскольку власть у думающих людей была отобрана, думать им дозволялось что угодно, только не вслух.
Теперь на планете царил хаос. Уютные городки превратились в очаги преступности. Земельные владения отобрали у аристократов, оставшихся верными старой власти, и отдали другим, переметнувшимся на сторону новой. Остатки монархии превратились в замкнутые подпольные кланы, соперничавшие друг с другом, демократическое правительство закручивало гайки, лишая граждан политических свобод и одновременно разлагая их пропагандой животного потребления, а хлынувшие с покоренного Айза мигранты неутомимо превращали некогда цветущую роскошную Амбросию в отстойник всех видов человеческих мерзостей.