Насытившись морским воздухом и устав от морских видов, я опустился в каюту Креза. Он уже с нетерпением ждал у накрытого стола меня.
— Где ты шляешься? — сердито спросил он и добавил несколько оскорбительных эпитетов, вымещая свою злость и зависть, но я лишь одухотворенно-грустно посмотрел за него и взялся за свой бокал, наполненный холодной прозрачной жидкостью.
Мы пили и ели, поглядывая в иллюминатор на тонущее в океане солнце. Вскоре от него осталась лишь алая полоска зари над ровной свинцовой поверхностью. Там, где полоска кончалась, сходя на нет, море сливалось с небом в сплошное темно-серое полотно. Корабль мерно качался, переваливаясь с одной волны на другую.
Утолив голод и жажду, Крез довольно раскинулся на кровати и захрапел, а я взял электронную книгу, вставил в нее кассету "Определитель флоры и фауны Нижнего, Среднего и Верхнего Кинхаунта, а также полезные советы охотникам", взгромоздился с ней на уютную полку, и, борясь со сном, стал смотреть на переливающиеся электронные страницы.
За бортом шумел ветер и плескались волны, мерно покачивая корабль. Вскоре я уснул, и снились мне дивные странные сны — будто сначала все звери Кинхаунта сражались со мной, а потом одели на меня сверкающую золотом и драгоценными камнями корону.
Следующий день я провалялся с лихорадкой, от которой заботливый Крез пытался лечить меня то слабительным, то киром. Убедившись, что я не хочу принимать его лекарства, он бросал меня и шел к матросам кирять, потом ухаживать за дочерью капитана. Та была невнимательна к его грубым подъездам, но, похоже, Крезу просто надо было чем-то заниматься.
Оставаясь в одиночестве, я безуспешно пытался связаться с Мэей Дэвис по судовому фону, но она не отвечала. Вскоре связь с материком окончательно прервалась. Я разглядывал полозоченную солнечными лучами стенку каюты, стоявший в углу ранец и игольные ружья в чехлах, и слушал шум волн и ветра за бортом.
Когда значок "плохая связь" сменился на "вообще нет связи, никакой", я впал в такое уныние, что захотел выйти из каюты и броситься в море. Остановила только мысль о том, что для этого надо было обуться. Помучившись, я уснул.
К вечеру второго дня температура спала, я наконец почувствовал бодрость, и еще мне смертельно наскучило наблюдать в иллюминатор однообразно гладкий горизонт над мерно колеблющейся поверхностью моря. Я спустился вниз и присоединился к компании Креза и капитана, которые травили морские анекдоты, покуривая уизоны да попивая кир.
Запас анекдотов кончился на следующие сутки. Мы принялись с удвоенной силой опустошать запасы кира и уизонов.
Наконец вечером пятого дня, в тот благословенный час, когда мы задумчиво колебались в своих гамаках между сном и явью, с палубы донесся крик впередсмотрящего:
— Земля!
Пока я пытался заставить свое тело покинуть уютное сооружение из веревок, Крез выбежал на палубу.
Наконец я победил инерцию нервной системы и притяжение планеты и дополз на полубу. Крез стоял у фальшборта и напряженно вглядывался в бинокль, судя по всему, недавно отнятый у капитана, стоявшего рядом со скорбным видом.
Через минуту моего ожидания в позе просящей статуи Крез нехотя положил бинокль в мою руку, и я посмотрел в окна визоров.
Там, в тумане, между небом и землей виднелась тонкая темная линия. Над ней сгущались облака.
— Это Кинхаунт? — спросил я.
— Не, это пока только Сторожевой, — проворчал капитан. — Кинхаунт будет завтра к утру, если погода не ухудшится. Но в это время здесь тихо. Думаю, не ухудшится. Нам надо набрать воды. Сток, спускай лодку! Парни, вы тоже можете с нами — если хотите прогуляться!
Мерно покачиваясь, корабль бежал по журчащим волнам, время от времени брызгавшим на палубу сверкающими на солнце каплями.
Но лодка не спускалась на воду, продолжая болтаться на тросах.
— В чем дело, Сток?
— Смотрите, капитан!
Капитан перевел бинокль туда, куда указывал матрос. Оглянувшись на нас, он махнул рукой, показывая куда-то влево по курсу:
— Акаи!
Я оглянулся в ту сторону, куда он указывал, но не увидел ничего, кроме всплесков на воде. Вдруг море там словно вскипело, запузырилось белой пеной.
— Это у них свадьба! — поведал нам капитан. — Придется отказаться от высадки, а я хотел взять еще воды!
— Что за чушь, — презрительно прорычал Крез. — При чем здесь эти зверушки… высадимся сейчас же!
— Не получится, — возразил капитан. — Любого, кто случайно окажется поблизости, они растерзают в клочья.
Мы ухватились за поручни и смотрели на несколько резавших воды серых плавников в паре сотен метров справа по борту.
— Погода сегодня хорошая, — сказал в этот момент Крёз, словно не слыша, о чем идет речь. — Хочется купаться.
Я оглянулся на него — Крёз уже сбросил костюм и залез на перила.
Чертов космопрыгун, он опять придумал способ унизить меня и доказать, что он круче. Ну это мы еще посмотрим.
— Стойте! — завопил капитан, ничего не понимая. — Вы что, не поняли? Там же акаи! Они в один момент будут здесь!
— Крутые парни вроде меня не боятся всякой мелкой рыбешки, когда хотят поплавать, — презрительно сказал Крёз и посмотрел на меня. — Ну что, сынок, испугался этих пиявок? Ну да, ты же у нас пилот, привык сидеть в теплом кресле и вертеть игрушечным штурвальчиком… ну, смотри как делают крутые парни…
И с этими словами Крёз мощным прыжком описал в воздухе дугу и с всплеском исчез в волне.
События развивались очень быстро.
Страх унижения пинком изгнал из меня остатки хмельной лени. Обиженно ворча, она переместилась в мозг и лишила его последних остатков здравого смысла. Я нахмурился, стараясь суровыми гримасами лица выдавить из сердца страх, и быстро разделся. Без костюма на палубе сразу стало холодно — крепкий морской ветер мгновенно остудил тело, и купаться мне уже не хотелось, тем более что акаи, кажется, стали приближаться. Но одна мысль о том, что Крёз сейчас появится, фыркая, из воды и насмешливо посмотрит на меня, ужалила меня, и я вскочил на перила.
На мгновение разум все-таки включился, и я остановился и посмотрел на горизонт, на голубое небо, по которому быстро летели белые облака — может быть, в последний раз. Затем сжал зубы и рыбкой прыгнул вниз, в катившуюся навстречу волну, успев услышать, как кричит капитан:
— Стоп машина!!!
Пробив верхний нагретый солнцем слой изумрудной толщи, я попал в обжигающий холод и раскрыл глаза — подо мной расстилалась темная слепая бездна. Еще через пару нырков, опускаясь все ниже и ниже, я опустился в настоящий космос, лишенный каких-либо следов тепла, изогнулся и стал изо всех сил выгребать обратно наверх. С непривычки дыхание быстро кончилось, я вырвался на поверхность, судорожно захлебываясь соленой водой.
Крёз уже подплывал к кораблю, протягивая руку к свешенному с борта тросу.
— Ага, бежишь обратно, испугался, сынок! — воскликнул я, не успев подумать. Мне слишком хотелось отыграться за то, что Крёз прыгнул первым.
Крёз оттолкнул трос и опустился обратно.
— Идиоты! — кричал с палубы капитан, — акаи идут к вам! Поднимайтесь обратно, не дурите!
— Отличная вода! — воскликнул я в ответ уже не таким бодрым голосом. — Выходить совсем не хочется, д-да, Арчи?
Сзади поднялась огромная волна и чуть не швырнула Креза на обросший острыми ракушками борт корабля — он еле успел отбарахтаться прочь.
— Да! — ответил он, борясь с волной. — Поплаваем еще!
— Парни!!! — капитан заметался в ужасе. — Они идут прямо сюда! Быстрее! Быстрее! Они развернулись! Чертовы придурки, быстрее! Это уже не шутки! Ублюдки несчастные! Быстрее на борт!!! Быстрее на борт!!! — верещал он совсем уж неприличным образом.
— Чего он там орет? — недовольно спросил Крёз, отфыркивая воду рядом с мной.
— К-кажется, — я стучал зубами от холода и страха, — к-кажется, н-надо возвращаться…
— Да, ты уже накупался? Ну ладно… поплыли…
— Нет, — упорствовал я, — если т-ты н-не хочешь… аб-б-б-в-б-б… р-р-р-р… то ещ-ще п-поп-плаваем…
Но Крёз уже плыл к борту. Я приударил за ним, и вскоре мы уже поднимались по борту, держась за тросы.