— Землйячок. Я его выкинул. Нечего жрать всякую химию, когда рядом — природа.
Я сглотнул голодную слюну и оглянулся в поисках природы. Да, она была тут, рядом — вонючие гнезда, юркие многоножки, прыгучие кузнечики, цианидные комары.
Оставалось поискать на берегу. На всякий случай я достал портативную удочку.
Песок был усеян маленькими шарами, состоящими из камней — домики раков Пидикулиза, сообщил биосканер. Правда, при ближайшем рассмотрении раков в них не оказалось — наверное они, как настоящие бичи, приходили в них только переночевать.
Оглядевшись, я заметил неподалеку лежавшую на песке голову ящерицы. Видимо, кто-то съел ее, но головой побрезговал. Я насадил ее на крючок и бросил в воду. Не успел я даже пошевелиться, как поплавок резко дернулся и утонул. Я с трудом вытащил повисшее на приманке большое членистоногое существо, покрытое таким количеством шипов, что было похоже на ежа. Оно мощно дернулось, согнув удочку почти пополам, но не желало отпускать добычу.
— Ого, — с одобрением прорычал Крез, уже державший наготове нож и котел. — Давай его сюда. Ути какой аппетитненький!
Я перенес удочку на берег, но существо и не думало покидать приманку и начало с хрустом пожирать ее. Похоже, оно никого не боялось, и это напрягало.
Ультиматр, — сообщил биосканер. — Пресноводный кинхаунтский краб. Неядовит, но очень агрессивен.
— Ха, — усмехнулся я и передал удочку Крезу. — Разбирайся с ним сам.
Крез взял краба за панцирь и навел нож для удара. Краб выпустил из клешней голову ящерицы и схватил Креза за палец.
— Ой! — сказал Крез, выпустил краба и сморщившись, взял палец в рот. — Ух ты, злюка.
Краб упал на песок, перевернулся и встал на всех своих десяти ногах, угрожающе поднял клешни и мерзко затрясся.
— Это краб! — сообщил я ему. — Кинхаунтский краб.
Решив, что недостаточно напугал Креза, краб метнулся к его ноге, щелкая клешнями, но Крез с хрустом пригвоздил его ножом к песку и поднял в воздух:
— Приятно познакомиться, краб, а я — Крёз. Кинхаунтский Крёз.
Все десять лап существа уперлись в нож и сняли себя с него — краб упал на песок и снова попытался атаковать.
— А есть-то его можно? А когда он умрет? — задал сразу два вопроса юный натуралист, протыкая краба ножом с другой стороны.
Несмотря на яростное сопротивление ультиматра, исход этого поединка был предрешен. В течение нескольких минут мы поймали одного за другим четыре больших краба, каждого из которых Крез умерщвлял новым способом, но быстродействующего так и не нашел. После того, как четвертый краб, уже мертвый, все-таки больно прищемил ему палец, Крез пришел в ярость и схватился за игломет. Тут я решил, что на сегодня хватит, и мы начали готовить костер на уютном пятачке сухого песка на берегу.
Ветки были смолистые, и костер быстро разгорелся. Вскоре вода в котле забурлила, и через несколько минут суп, имевший вкус вареной телятины с грибами, был готов, мы разлили его по мискам и стали прихлебывать, тщетно пытаясь не спешить.
Пока мы ели, солнце наконец окончательно упало за край горизонта, резко стемнело, и в этот момент в джунглях послышался нарастающий шум.
Шум перешел в крики, крики перешли в дикий визг и ор, как будто наступил конец света.
Я опустил миску и вперился глазами в джунгли — мне мерещилось, будто оттуда на нас идет что-нибудь типа цунами, заставляя все живое на своем пути вопить от смертельного ужаса. Крез продолжал жевать, глядя в сторону шума скучающими глазами, впрочем, я видел, что он немного подсобрался, явно готовый уронить миску и валить все, что движется и дышит.
Но через несколько секунд какофония стихла. Актеры ушли, спектакль кончился, зрители разошлись по своим делам — кто в нору, кто на ветку, кто охотиться за насекомыми, а кто охотиться за этими охотниками. Наступила ночь, и в этой ночи у каждого было свое маленькое дело.
Завершая концерт, в черном небе над нами зажглись разноцветные звезды, и с моря подул теплый бриз.
Закончив выгрызать мясо из колючих крабовых панцирей, мы раскупорили маленькую бутылочку кира. Ее хватило лишь на пару глотков каждому из нас, но этой пары нам хватило с избытком.
Крез лежал на спине и курил уизон, глядя на звезды, а я включил биосканер на полную мощность и созерцал все, что ползало и пролетало вокруг.
— Смотри, Крез. Слева от тебя. Ползет. Видишь? Такой серенький. Паук-бокоход. Хе. А знаешь, где он обитает? В лесу, под валежником!
— Под кем?! — не поверил Крез и даже приподнялся, чтобы получше рассмотреть бокохода.
— Под валежником!
— Ха-ха-ха!
Мы представляли себе валежника, хмуро лежащего в лесу, и живущих под ним пауков, и корчились от смеха.
Вскоре усталость заставила меня выключить биосканер и протяжно зевнуть. Я стал готовить себе незамысловатую постель из песка, предвкушая сладкий сон — благо что в костюме мне не нужна была ни подушка, ни спальник, ни коврик или одеяло.
Джунгли утихли, теперь был слышен шум волн со стороны моря. Далекие волны лениво выкатывались на берег.
Это продолжалось бесконечно. Тысячи лет до нас, и, наверное, тысячи лет после нас. Это одна из причин, по которой я немного обижаюсь на море, хотя и люблю его — оно вызывающе вечно, и на его фоне мы, люди, — как искры на ветру.
— Мы на Кинхаунте, Дэл, — сказал Крёз задумчивым голосом.
Я не стал возражать. Убедившись, что никто не собирается нас напасть, я застегнул шлем, положил на ранец взведенный игольник, лег и воткнул в песок кинжал, чтобы рукоять была под рукой.
Кинжал вошел в песок на палец и стукнул об твердое. Я отложил его в сторону и копнул рукой, и вытащил из песка какой-то круглый плоский предмет. В свете фонарика я увидел зеленую от времени бляшку, в центре которой извивался дракон — близнец того, который был на моей "цацке Джалана". К сожалению, я поцарапал его кинжалом. Но он был все такой древний, злой и красивый.
Счастливый, я лежал и разглядывал его в свете звезд, пока сон не сковал мои глаза.
Всю ночь биосканер попискивал сигналом "хищник", не давая мне толком уснуть. Только когда край горизонта озарился бледным светом, жизнь в джунглях перестала кипеть, и я начал засыпать.
Но с первыми же лучами солнца тишина в лесу снова нарушилась — зазвенели серебряные трели птиц. Накладываясь друг на друга, как тысяча маленьких колокольчиков, они плыли по воздуху сплошной сияющей паутиной.
Не всем, однако, дано было оценить эту красоту — неподалеку в чаще раздался вопль возмущения. Ему ответило недовольное клокотание. Вскоре эти и другие звуки, сливаясь в волны и наслаиваясь друг на друга, перешли в сплошной гул.
Я вспомнил про вечернюю находку и сунул руку в карман. Затем меня осенило, и я стал вскапывать песок вокруг.
Из палатки выскочил Крез и с подозрением посмотрел сначала на меня, потом на джунгли, но, не найдя ничего заслуживающего валения, расслабился.
— Что ты там ищешь? Съедобные корешки на завтрак? — сонно проворчал он, отчаянно зевнул и стал потягиваться, хрустя суставами. — В таком шуме не услышишь, как к тебе подкрадывается стая кобанов…
Я представил стаю кобанов, беззвучно подкрадывающихся сзади к потягивающемуся Крезу, и рассмеялся, вытаскивая из песка жирную личинку жука с палец величиной.
— Крак! — раздалось сзади, и мы одновременно вздрогнули. Улыбки исчезли с наших лиц.
— Тебе пора кормить твоего питомца, — заметил я Крезу.
— Когда это он стал моим? — ворчливо парировал он.
— Когда ты бросил ему кусок мяса!
На это ему нечего было возразить, и он поскучнел.
— Ты нашел что-нибудь?
— Пару личинок.
— Отлично. Давай завтракать.
— Завтракать? — переспросил я и саркастически расхохотался, посмотрев на извивающегося белого червя с короткими ножками. — Я еще не настолько голоден.
Крез хмыкнул.
— Просто дай мне этих личинок, землйячок. Остальное дядя Крез сделает сам.