— Ты хотел сказать, что она похожа на девушку с плаката? — поправил его я.
Он посмотрел на меня с кривой ухмылкой жесточайшего презрения.
— Я хотел сказать, что это прикольный плакат.
Что он хочет сказать такой грубой метафорой?
Я пожал плечами и отвернулся. Крез мне надоел.
— Иди к своим винтовкам, не мешай спать.
— Я же тебе сказал! — яростно прорыдал Крез. — Ее сперли! Мою винтовку!
Винтовка.
Приспособление для убийства себе подобных, пачкающее руки ружейным маслом. Какая гадость.
— И кинжал. Хотя, может, я потерял его, когда убегал… когда догонял… вора… Пошли купаться, — совсем уже убитым голосом попросил Крез.
Мне стало неловко.
— Там сейчас рассвет… — безнадежно продолжал он. — Так красиво… Я в таком шоке от себя… потерял оружие, как щенок…
Его лицо исказила гримаса стыда и боли, и он закрыл его рукой. Я хотел было предложить ему глотнуть из зеленой бутылки, но вовремя остановился, вспомнив про его неадекватную реакцию вчера.
— Почитай газеты! — рявнул он и шлепнул чем-то об тумбочку. — Тут про тебя написано, между прочим!
Услышав слово "газеты", я содрогнулся всем телом, как кот, выскочивший из воды.
— Ну хоть встань, выйди на улицу, вдохни свежего ветра! — провыл Крез, не выдержав. — Мне же плохо, как ты не понимаешь?!
Подумав, что Зонна не обидится, если я немного прогуляюсь и вправду, я попытался последовать просьбе друга.
Не тут то было — тело было деревянным и тяжелым, как колода. Эх, Зонна, Зонна, как ты меня укатала за прошедшую ночь… Болели все связки и сухожилия, словно я за день прошел годичный курс молодого акробата.
— Извини, Крез, — я неловко улыбнулся. — Я очень устал.
Пользуясь тем, что Зонна спала, я беззвучно покивал ему на нее.
Он посмотрел на меня с гримасой непонимающего презрения. Потом на нее.
Потом скривился еще сильнее и вопросительнее.
Я виновато пожал плечами.
Он поднял брови вверх и покачал головой, словно поражаясь аморальности моего поведения.
Лицемер! Ханжа!
Я отвернулся в усталой ярости.
Судя по звукам, Крез затушил уизон об тумбочку, смачно плюнул и вышел.
Я потерял счет дням. Я спал днем и просыпался вечером, засыпал утром и просыпался днем, все так смешалось…
Зонна, Зонна, ты свела меня с ума… я променял весь мир на твои объятия… и не жалею… ведь я остался в выигрыше, да каком!
Я рассмеялся и поцеловал ее щечку. Странно, ее кожа вдруг показалась мне суховатой и шершавой.
Зонна мило поморщилась во сне. Я снова рассмеялся и поцеловал ее еще раз, она улыбнулась, открыла глаза и сказала своим волшебным хрипловатым голосом:
— Иди ко мне, милый…
Такой девушке не нужно повторять дважды, чтобы я исполнил любую ее прихоть. Я осторожно начал снимать с нее одеяло, скрывающее мои любимые сокровища… что за черт, мне казалось, она не такая худая… или мои ласки так утомили ее?
Прогнав из сердца предательскую дрожь, я коснулся губами ее плеча и снова почувствовал какое-то разочарование и боль. Неужели так проходит любовь?..
— Что с тобой, милый? — тревожно спросила она, заметив мои колебания.
Наверное, я просто устал. И она. Нам нужно отдохнуть… Господи, я же ничего не ел эти три… или сколько? … дней…
Я ощутил приступ зверского голода.
— Милая, пора бы нам уже покушать!
Она улыбнулась, но в ее улыбке было грустное ожидание расставания.
Нет! Нет, ни за что!
— Звездочка моя, — я изо всех сил старался быть добрым и мужественным. — Мы с тобой все это время ничего не ели! Пойдем закажем чего-нибудь? Почек верченых, а?…
Я обнял ее худенькие плечи и ласково поцеловал, прогоняя сомнения.
Внезапно ее губы стали сухими. А глаза серыми.
Я испуганно отстранился. С ней что-то происходило. Она буквально таяла на глазах…
— Что такое? — воскликнул я. — Тебе плохо?
Ее лицо скривилось в гримасе боли. Не помня себя от отчаяния, я обхватил ее… и вдруг понял, что держу в руках подушку.
О да. Вот это памороки. Черт, да это же подушка.
Неловко улыбнувшись, я отшвырнул ее и оглянулся в поисках Зонны. Кажется, она только что встала и пошла одеваться, чтобы пойти со мной в ресторан.
— Представляешь, что мне примерещилось… — я умолк, потому что Зонны нигде не было.
Беззвучная ударная волна вышибла мне мозг и расплескала по стенкам комнаты. Я вновь оглянулся на постель.
Зонна лежала на ней, скорченная и несчастная, как умирающий больной ребенок.
— Зонна!!!!! — закричал я и схватил ее, захлебываясь в рыданиях.
Не помня себя, я обнимал исчезающую на глазах Зонну и рыдал, поливая ее слезами.
…
— Дэл?
Сознание медленно возвращалось ко мне.
Скрипнул пол. Я почувствовал запах Креза, точнее, запах Креза и кира, и повернул к нему свое лицо, опухшее от слез.
Он разглядывал меня с жизнерадостным любопытством. Его глаза снова весело сверкали. Похоже, на Кинхаунт снова завезли кир. И в достаточном количестве.
— Что такое? — спросил он. — Кто тебя обидел? Зачем ты целуешь подушку?
Я снова посмотрел на то, что держал в руках — да, это была моя подушка, обильно политая слезами.
— Понимаешь, моя девушка, Зонна… — начал я, пытаясь собраться с мыслями, и тут мои глаза упали на плакат на стене.
С него на меня смотрела Зонна — живая, полная сил, смеющаяся, жизнерадостная.
Она шла по пляжу, и ветер играл ее прекрасными волосами.
Внизу плаката маленькими буквами было написано — "Эйва Уэст, девушка Кинхаунта 3042 года".
А на улице уже несколько месяцев как 3056-й.
Новая беззвучная взрывная волна ударила мне в голову, однако, поскольку мозг был уже расплескан по комнате, она лишь отразилась тысячеголосым эхом от стенок пустого черепа.
Услышав это эхо, мой мозг принялся вползать обратно со всех концов комнаты, скрипя и ругаясь от боли.
— Погоди… — лицо Креза озарилось. — Ты… нализался какой-то дряни… и вообразил, что девушка…
Он осторожно опустился в плетеное кресло и посмотрел на плакат.
— … с плаката… пришла к тебе в гости…
Вряд ли на моем лице было что-то написано, но Крез прочитал на нем что-то и с удовлетворением покачал головой.
— Так-так… и ты все это время с ней зажигал.
Он хлопнул себя по колену.
— Как я раньше не вспомнил! Зонна — это же так называется та хрень, та зеленая ботва, которая начала выделять капельки, которые местные запрещают лизать ни под каким предлогом. Черт, я сам чуть не слизнул. Но потом передумал. Наркотики — это не мое.
Он с сокрушением покачал головой, откинулся на спинку кресла, вытянул ноги и посмотрел на меня сосредоточенным взглядом ученого, обнаружившего новый вид расстройства психики.
На мгновение его глаза остановились на полупустой бутылке зеленого шампуня, стоявшей на тумбочке.
Крез судорожно сжал кулаки, выгнулся в кресле и дико, пронзительно, истерически захохотал.
Он хохотал, а я сидел на кровати, тупо глядя на мокрую подушку… и приходил в себя… пока наконец все системы не заработали в норме.
Но в сердце моем зияла ноющая пустота.
Любовь — что это такое? Почему иногда мимолетное сонное видение, каприз отравленного спящего мозга повергает нас в переживания сладостные и желанные, которых мы годами ищем и не можем найти в обыденной трезвой жизни? Разве это не прекрасная иллюстрация к словам великого Хайди Хайдо Хайда — реальность есть бред, вызванный недостатком кира в крови?
Я встал с кровати, бросил Крезу гневный взгляд и прорычал, морщась от головной боли.
— Хватит смеяться над другом, попавшим в беду. У тебя есть уизон? Дай закурить. И пошли жрать, пока я не сожрал тебя.
Продолжая корчиться, он протянул мне уизон, и продолжал смеяться, пока я трясущимися руками одевал ставшую такой непривычной одежду.
— Беда? Какая у тебя беда, Дэл? Провалялся неделю в обнимку с призраком? Стебани еще шампунчика, несчастный влюбленный! Ха-ха-ха-ха!!!
— Этот призрак разбил мое сердце.