— Разве никто не может делать сейчас так же, как предки?
— Нет, о сияющая пустота.
— Но можно делать хоть что-то похожее, не обязательно так же хорошо, и продавать.
Он не ответил, и я обернулся к нему. Его губы сложились в жестокую складку отвращения. Он посмотрел на меня с осуждением. Я пожал плечами и отвернулся обратно, насвистывая песенку, хотя в душе моей было непоняно и тревожно.
Вернувшись в свои покои, я бросил золото на кровать, позвал Зальгирис и попросил ее принести масла. Мы провозились с Кулаем пару часов, вымазавшись как черти. Зато теперь у меня было нормальное оружие. Первый же выстрел отколол кусок от колонны и заставил Зальгирис зажмуриться и испуганно присесть. Оба этих события, ранее не виденных мной за всю жизнь, доставили мне большое удовольствие.
Вымывшись с ее помощью в бане, я одел все свои браслеты, пояс меч и корону и в этом виде предстал перед моими верноподданными на балконе, слегка оробев от вида огромной толпы.
Ярко светило солнце, они приветствовали меня гортанными возгласами. Я видел их любящие глаза — они восторженно любовались мной, своим королем.
Мне стало жаль, что Крез и Мэя не видят меня. Надо было их срочно отыскать.
— Теперь в честь вашего сияния мудрости воины потешат вас своими подвигами!
Я смотрел на турниры, а мне продолжали подносить вино и жратву. За спиной стояли Зальгирис и Зуулаа, рядом сидела Аченнаа, выспавшаяся и раскрасневшаяся от счастья.
Ликование толпы несколько омрачилось, когда один из поединщиков поскользнулся и упал в канал к крокодилам. Его товарищи молниеносно бросились ему на помощь, но смогли достать его только без одной ноги и руки. Впрочем, герой победоносно улыбался и махал всем уцелевшей рукой — теперь он мог до конца дней не беспокоиться о том, как прокормить семью, ведь победителям соревнований, да еще пострадавшим от священных крокодилов, полагалась большая пенсия.
— А теперь настало время отправить Того-достойного- к его праотцам! — возгласил Уурвад, воспользовавшись паузой.
Мне стало неприятно. Я поднял руку.
— Мне был сон. Я переношу отправление Того-достойного на другое время. О нем я сообщу, когда оно придет.
Раздался ропот — видимо, многие уже настроились насладиться зрелищем, которое обещало быть весьма торжественным. Уурвад скривился, но быстро вернул благостную улыбку.
— О великий король Даэлвис! Ибо голова его пуста и он видит дальше всех! А теперь борцы мусо!
Я обрадовался, что удалось избежать кровопролития, и на радостях выпил целый кубок. Вино ударило мне в голову, я почувствовал себя большим и сильным.
— Подержи, — сказал я Аченнаа, снял с себя все золото и передал ей. Затем я проорал:
— Радуйтесь, мои люди! Ибо ваш повелитель решил принять участие в борьбе воинов!
Бешеный восторг изрыгнулся из глоток.
Отведя от себя руку обеспокоенного Уурвада, я прыгнул вниз, прямо в бассейн, вышел оттуда и с громовым ревом несколько раз ударил себя в грудь, и поднялся на арену. Видимо напуганный мной боец мусо чересчур резво набросился на меня и смял в лепешку так, что искры посыпались у меня из глаз.
Воцарилась настороженная тишина. Начальник воинов подозвал к себе моего противника и сказал ему что-то такое, что он изобразил оскал испуга. Начальник подтолкнул его ко мне и подмигнул мне.
— О великий повелитель народ! — возгласил он, обращаясь не ко мне, а ко всем зрителям, недоуменно и тревожно взиравшим на происходящее. — Только самые глупые не смогли понять, что ты шутишь, притворяясь таким слабым! Ах-ха-ха! Очень смешно!
— Ха-ха-ха!!! — загоготали вокруг, корчась от смеха.
Так легко поколотивший меня воин зверско нахмурился, и у меня душа ушла в пятки, но отступать было нельзя. Я пошел на него, но едва он дотронулся до меня, как откатился в сторону с воплем адской боли. Зрители взревели от восторга.
Я принял эту нехитрую игру, и следующие минут пятнадцать были целиком посвящены забавному цирку — огромные воины, играя мощными мускулами, свирепо бросались на меня, но отлетали в сторону при первом же прикосновении, кромко крича и плача.
Утомившись, я оглянулся на свой балкон, где меня ждали женщины и кир, и жестом изъявил желание вернуться туда. Несколько воинов тут же побросали свои копья и бросились ко мне, сбивая друг друга с ног и отвешивая тумаки за право прикоснуться к моей священной особе — на несколько минут все превратилось в побоище. Я с досадой обернулся к начальникам воинов, и они криками и плетьми заставили толпу ревнивых энтузиастов успокоиться, тогда победители на руках внесли меня наверх, где меня ждала счастливая Аченнаа, невозмутимая Зуулаа и насмешливо подмигнувшая Зальгирис.
Увеселения продолжались, толпа ревела, не уставая. А я все больше грустил по Крезу и Мэе.
Несмотря на заверения Уурвада, и подозрительную брагу, которую я больше приказал не приносить мне, видимо, все же что-то было в кисло-сладких фруктах. Отрубившись на балконе, я очнулся в кровати с Аченнаа и еще двумя новыми девушками. Несмотря на усталость, сил во мне было хоть отбавляй…
Вскоре я провалился в глубокий сон, в котором пробыл почти сутки, судя по тому что проснулся уже к вечеру. Тревога коснулась сердца, но прикосновение к рифленой рукояти Кулая укрепило мой пошатнувшийся дух.
Уурвад уже стоял возле ложа с самым почтительным выражением лица.
Я обратился к нему, высказав накопившиеся за ночь мысли, но он перебил меня.
— Ваше сияние, Тот, кто достойный, томится в ожидании встречи с предками.
— Еще не пришло время, боги послали мне сон, но я должен хранить тайну. Пора уже возрождать нашу страну, Уурвад. Мне нужны мои помощники, которые остались в лесу.
— Эти бездельники, которые вас упустили так легко? — удивился он.
— Твои, то есть мои воины слишком ловки, — возразил я, и он не нашел что ответить. — Их надо доставить сюда.
Он как-то небрежно отмахнулся.
— Они уже здесь.
— Где? — я был поражен. Оказывается, пока я здесь предавался пьянству и пороку, мои друзья томились в тюрьме.
— Одновременно с вами мы доставили их в темницу, — пробормотал он, думая о чем-то другом.
Сдерживая гнев и испуг за друзей, я спокойно сказал ему:
— Немедленно пошли к ним.
По пути я задал ему вопросы, пытаясь понять устройство общества, королем которого я так неожиданно оказался.
Со слов Уурвада возникала какая-то странная картина. Несмотря на его уверения в том, как весь народ с нетерпением ждал меня всю свою историю, чтобы немедленно заняться возрождением страны, меня как-то не стремились ввести в курс дела и только настойчиво предлагали увеселения.
Начальник стражи звали Хуамайбон, я приказал ему явиться ко мне, и он вскоре догнал нас. Это был грузный мужчина лет пятидесяти, видимо в прошлом воин, но давно начальник и обрюзгший вследствие продолжительной бездеятельностьи. Судя по его виду, он был не слишком рад видеть меня и был чем-то недоволен.
— Ты чем то недоволен, Хуамайбон? — спросил я его, не прекращая идти.
Он одарил меня странной улыбкой, более похожей на гримасу крокодила.
Мы вошли в темницу, полную запахов нечистот. Стражи с удивлением отшатнулись, увидев меня.
— Кто здесь находится? — спросил я Хуамайбона.
Он начал перечислять — воры, убийцы, прелюбодеи, и двое которые шли со мной. Мысль о том, что в этом благословенном раю без правил можно все-таки умудриться загреметь в тюрьму за прелюбодеяние, на секунду зацепила меня, но я жаждал увидеть Креза и Мэю.
— Где те, которые шли со мной? — грозно спросил я.
Меня отвели в комнату. Я уже сжимался при мысли увидеть моих друзей, но вместо них в камере сидели два каких-то оборванца. При виде меня они вскочили.
— Йо, чувак! Как клэо что ты пришел! Вытащи нас отсюда!
— Кто это? — недоуменно спросил я обратившись к Хуамайбону и Уурваду.
Они пожали плечами.
— Те, кто шел с вами.
— Дэл! — закричали оборванцы. — Ты че не узнаешь нас? Это же я, Барни!