С.Бодров: …в могиле!..
З.Мигранян:. Прошу прощения за некоторую кровожадность! Просто я ожидала увидеть либо духовное перерождение, либо возмездие. Ведь есть же у нас закон. Хорошо бы об этом знать молодым.
И.Стрелец: Вы несколько идеалистично воспринимаете нашу ситуацию. У нас на многие вопросы нет ответов. У нас полная чехарда в судебной системе, в прокуратуре. При чем здесь Данила с его принципами, когда у нас и без того существует полная безнаказанность?
З.Мигранян: Значит надо с чего-то начинать и что-то делать.
С.Верейкин: Один из камней преткновения в дискуссиях вокруг фильма – то, что в «Брате-2», даже по сравнению с первой частью, менее четко проставлен авторский акцент. В первом фильме был хотя бы немец Гофман, который олицетворял нечто, противопоставленное герою. А во второй части этого так явно нет.
И, кстати, о наказании убийц: я могу привести обратный пример из американского кино - сериал про «грязного Гарри», где герой Клинта Иствуда восстанавливает справедливость, пуская злодеям пулю в лоб. Говоря словами Данилы, у него «правда и сила»… Так что и в американском кино не все так однозначно.
Илья Стрелец: На самом деле, у героя фильма «Брат» действительно есть некий запал, есть некие архетипические черты. Он этакий Робин Гуд. У нас ведь ситуация, похожая на соответствующую легенду: феодальное право, власть отделена отдельно от общества… В этой ситуации герой, отстаивавший на войне честь страны, пытается решить ситуацию по-своему… Какая жизнь, такие и герои.
В.Легойда: (Я хочу в этой связи, тоже предъявить определенные претензии.) Искусство создает свою реальность, и новому герою стремятся подражать. Создание героя - это как канонизация в церкви – акт педагогический. Тем самым мы можем корректировать жизнь. Я вспоминаю документальный телефильм о съемках «Брата», который показывали по РТР, кажется. Вы, Сергей, в интервью назвали основные принципы Данилы, в числе которых, но не на первом месте, патриотизм и правда. После этого комментатор, резюмируя ваши слова, из шести принципов взяла два, причем не те, которые вы назвали первыми, и заявила: «Итак, главные принципы героя – это патриотизм и правда!». Вот такая получается «раскрутка» и фильма, и образа... Очень легко спрятаться за словами: «Мы имеем таких героев, которых заслуживаем!». Но мы ведь сами создаем этих героев. Поэтому мои, если угодно, претензии не к образу героя, а к тому, КАК его преподносят, КАК его делают героем. В общем, к этому самому эху, о котором мыф сегодня говорим. И в этом смысле я с Вами, Сергей, согласен – такое эхо надо гасить...
Г.Казанцев: У меня первая ассоциация с Данилой была Иванушка-дурачок, который все время ходит и добивается правды. И при этом у него все само собой получается: то ковер-самолет прилетит, то печка прибежит… Американские фильмы тоже раскручиваются на образе «Иванушки-дурачка», который борется за справедливость и, в конце концов, ее восстанавливает. Но встает вопрос о методах. Мне в «Брате-2» понравилось все, кроме сцены в клубе, когда Данила перестрелял там невинных людей…
З.Мигранян: Правда, он не выстрелил в того, который закричал: «Не стреляйте!»
Г.Казанцев: Если бы он своих врагов у всех на глазах четвертовал и перерезал, это было бы, по крайней мере, понятно. Но совершенно невиновных людей…
С.Бодров: Я готов с вами во многом согласиться, но давайте я буду защищать фильм, чтобы у нас дискуссия получилась. Прозвучало слово «педагогический». В русской культуре сложилась традиция, что у художественного произведения существует некая миссия. Писатель – это пророк, книга – учебник жизни и т.д. Мы – те, кто снимает кино, кто снимается, кто пишет – должны это знать и быть вдвойне осторожными. Но когда режиссер Балабанов снимает кино, он в меньшей степени думает о каких-то безумных тинэйджерах, которые после этого могут взять в руки оружие. Он думает о том, чтобы снять кино. Есть художники, которые могут четко объяснить, о чем их произведение. А есть художники, которые не в состоянии четко сформулировать словами, что они хотят сказать, поэтому они снимают кино.
Я хочу повторить свою мысль: мы, комментаторы, должны сбивать «эхо» от фильма. Ведь жизнь гораздо многообразнее. Не надо упрощать картину мира, какой ее видят тинэйджеры. Не надо думать, что люди воспримут это буквально. Они пришли в кино отдохнуть, а не учиться жизни.
Отец Андрей: При этом можно говорить и о положительном эффекте фильма «Брат». Во-первых, огромный плюс то, что предлагается мышление в категориях «мы» - «они». Мы правы, потому что это Мы, без всего остального. Может быть, это животные инстинкты, но совсем без них нельзя.
С.Бодров: Да, такое вот первоначальное, первобытное, первое какое-то… полслова…
Отец Андрей: Совершенно верно. И меня это радует, потому что сейчас это необходимая вещь для выживания страны – чтобы «мы» ассоциировались не только с «как у нас все плохо!» и «как там хорошо!».
Второй плюс фильма - это четкое отвержение толстовства. Толстовства не как философии (кто его читает сейчас, Льва Толстого?), а как той популярной идеологии, что надо всегда уступать, что допустима только политика переговоров, уступок и компромиссов, что нельзя обижать бедных боевиков и т.п. В «Брате» признается правомочность и действенность силового подхода. Я считаю, что это хорошее «эхо» этого фильма.
Минусы, на мой взгляд, связаны не с тем, что в фильме есть, а с тем, чего там нет. Здесь я вижу две проблемы.
Первая: Данила не теплокровное животное. В биологии есть закон, который гласит, что уровень совершенства живого организма определяется мерой его независимости от внешней среды. Когда температура моего тела равняется температуре окружающей среды, то я очень зависим. А вот если я теплокровное существо, то тогда мне не важно, плюс 20 или минус 20 вокруг меня; у меня всегда есть мои 36.7. Так вот, Данила в этом смысле хладнокровное животное. Та система ценностей, которую он усваивает, равно как и его реакция, обусловлены контекстом его жизни - его семейного воспитания, его армейского опыта и последующих контактов. То есть Данила не протестант. Он коллаборационист в самом главном, сколько бы он ни стрелял. В сердце своем он коллаборационист, потому что он принял эту «криминально-рыночную» систему ценностей.
Вторая проблема: в отличие от предыдущих «героев нашего времени» у Данилы нет внутреннего конфликта. Согласно русской традиции, не может быть героем человек, у которого нет рефлексии, у которого нет стука совести. У персонажей, прошедших мясорубку Великой Отечественной войны в лучших фильмах, в лучших книгах это было. Даже в окопе, даже в той священной войне вдруг появляется переживание по поводу противника, этого парнишки, моего сверстника, или человека, у которого дети там, в Германии. Могу ли я и должен ли я его сейчас убить или нет? Но Данила беспроблемен – в нем нет внутреннего кризиса, нет внутренней оценки того, что происходит.
Если бы затевалась третья серия фильма с хоть какой-то толикой этой рефлексии, с попыткой, как у того же Льва Толстого, подойти к монастырю, пусть даже и не войдя туда - вот тогда Данила был бы более человечным.
С.Бодров: А как вы думаете, отец Андрей, возможен ли фильм «Брат-3» с изменением образа в том свете, о котором вы сейчас говорили? Я имею в виду в нравственном аспекте. Такое перерождение возможно?
Отец Андрей: Безусловно. В фильме есть некоторые «узелки». Есть контраст между глазами Данилы и его руками. Недрожащие стреляющие руки - и умные глаза. Это контраст. Может быть, сознательный, сказавшийся при подборе актера.