Для меня – и наверное, для многих других зрителей – остроумные реплики в «Касабланке» – основа, на которой держится весь фильм. Возможно, именно благодаря им он даже спустя столько лет остается все таким же популярным и любимым. Можно сколько угодно петь дифирамбы «Гражданину Кейну», но этот фильм относится к собственной персоне очень серьезно и по части самоиронии определенно проигрывает. Не говоря уже о трогательности и сердечности. Обычно над фильмами не плачу, но сцена в «Касабланке», когда все в кафе хором затягивают Марсельезу, чтобы заглушить поющих нацистов, каждый раз превращает меня в сопливый студень.
А основная ирония заключается в том, что по жанру «Касабланка» – романтическая мелодрама. Но, должен признаться, для меня любовная линия – самая неубедительная часть фильма. Верю ли я, что герои Богарта и Бергман безумно влюблены друг в друга? Нет. Имеет ли это значение? Ни в малейшей степени. Короче говоря, сводится все к тому, что я уважаю «Гражданина Кейна», но не люблю его. Так же героиня Бергман восхищается благородным борцом чешского Сопротивления Виктором Ласло, но сердце ее безраздельно принадлежит простому и прямолинейному американцу Рику Блейну.
Единственным членом клуба, который уже смотрел фильм, естественно, оказался Дэвид. В ходе дискуссии он пренебрежительно критиковал «Касабланку» за «конвейерную сентиментальность» и утверждал, что, если фильм приподнялся чуть-чуть выше среднего студийного уровня, это еще не повод его превозносить. Излишне говорить, что после таких рассуждений сам Дэвид в моих глазах отнюдь не поднялся. Кажется, именно в этот момент я понял, что мы с Дэвидом С. Окслейдом смотрим на одни и те же вещи под совершенно разными углами, объединить которые – задача из разряда невозможных. Но, к счастью, «Касабланка» в защите не нуждается. Фильм стабильно занимает верхние позиции в десятке лучших фильмов всех времен. Чаще всего «Касабланка» на третьем месте, но ниже пятого не опускается никогда. С человеком, который не любит «Касабланку», приятельствовать можно, но крепко дружить – никогда. В чрезвычайных обстоятельствах, когда дружба проверяется на прочность, одни хором запоют «Стражу на Рейне», а другие – Марсельезу. У нас же с Дэвидом никакого дуэта не получится, каждый затянет свою песню.
Но остальные фильм хвалили. Дэвид, конечно, настоял, что теперь его очередь. Заниматься угощением предоставил моей сестре – ну хоть в чем-то повезло. Для показа выбрал очень некачественно переписанную копию «Четырехсот ударов». Причем название подчеркнуто произносил исключительно на французском языке.
Я, конечно, хорошо отношусь к фильму Трюффо, но это совсем не та вещь, под которую можно расслабиться субботним вечером за домашней лазаньей и пивом. Хотя насчет расслабления, пожалуй, ошибся. Когда после финального статического кадра в комнате стало тихо, отчетливо послышался угрожающий рокот – как оказалось, это был храп Костаса. Все присутствующие сидели и молчали, поэтому единственным другим звуком в комнате были приглушенные крики соседей сверху, ругавшихся на фарси. Торопясь прервать неловкую паузу, Дэвид принялся читать подробную лекцию о французской новой волне и ее влиянии на современный кинематограф, от Содерберга до Тарантино. Дэвид, наверное, вещал бы еще долго, но тут Костас вздрогнул, проснулся и предложил всем вместе пойти в бар. Тео отпросился, сказав, что дома его ждет невеста. Думал, Дэвид тоже откажется – ну не бросит же он в самом деле сестру одну наводить порядок на кухне! Однако Дэвид с радостью согласился продолжить дискуссию в питейном заведении. Я же рассудил, что перемена места как нельзя лучше способствует перемене темы, поэтому тоже пошел. РТ присоединился.
Было это почти десять лет назад. Рад сообщить, что наш киноклуб все еще продолжает свою работу. Однако с тех пор многое переменилось – во всяком случае, для меня. Для остальных же… Не сказал бы.
Глава 2
В этом году мне исполняется тридцать. В детстве девятнадцатилетние парни казались зрелыми мужами. Но, когда самому стукнуло девятнадцать, ни зрелым, ни хотя бы просто взрослым себя не почувствовал. Должен сказать, что за прошедшие десять лет ощущения не поменялись. Правда, кое-какие атрибуты, которыми полагается обладать взрослым людям, у меня имеются – отдельное, пусть и съемное жилье, постоянная работа и хрустальный графин, которым даже один раз пользовался по прямому назначению. Так что, думаю, экзамен на зрелость можно считать сданным на крепкую троечку.