Клер предложила вежливый компромисс.
— Ну, скажем так. Проживи он еще десять лет, он был бы… почти так же хорош, как вы.
Чуть ли не с подозрением старик спросил:
— И вы считаете, что я был настолько хорош?
— Вы были достаточно хороши для «Оскара».
Его лицо искривилось в гримасе разочарования.
— Фу! Этих «Оскаров» они каждый год раздают. А что это значит? Вы знаете, сколько недоумков получили эту золотую статуэтку. Да они ее и Билли Даниэлсу вручили. А он никогда больше чем на фотографа не тянул.
— Но «Дорога славы» уж точно заслуживала премии, — гнула свое Клер. — В этом-то все и дело. К тому же, — добавила она, поддразнивая его, — это даже не лучший ваш фильм.
Липски настороженно посмотрел на Клер.
— Да? А что же было лучше?
— «Принц улиц» сорок третьего года. Кинга Видора.{146}
Рот старика растянулся в довольной беззубой улыбке; он указал на Клер дрожащим пальцем.
— Вот это верно! В самую точку! — Он вывернул шею, чтобы сказать стоящей за ним женщине: — Она права. Слышишь, что она говорит?
— А вы даже не были номинированы за эту работу. Но это ваша лучшая вещь. Вы, можно сказать, изобрели неореалистический стиль.
Липски презрительно хмыкнул.
— Для них я был слишком хорош. Опережал время. Эти сукины сыны любили всякую такую слащавую хроникальную дрянь, какую делали итальяшки после войны. Уж конечно. Потому что по-европиськи. Бог ты мой! Знаете, что мне сказал Росселини? В пятьдесят третьем году. Он пригласил меня поснимать кое-что для него, после того как меня выперли с американских студий. Он сказал: «Зип, мое кино изобрел ты». — Потом, снова напустив на себя выражение крутого парня, он сделал умное лицо и повернулся к Клер, — Вы почти попали в точку. «Принц улиц» был моим вторым лучшим фильмом. А первым был «Дом крови».
Клер была искренне удивлена.
— «Дом крови»?
— Именно! С Максом. Мы его сняли за семь дней. Практически без дублей. Такой чистой работы у меня еще не было. Великолепно!
Клер вопросительно посмотрела в мою сторону.
— Мне этот фильм попался в одном из каталогов, — вставил я. — Но копии найти так и не удалось.
— Конечно! — ворчливо сказал Липски, — Они его уничтожили. Как и все лучшее, что сделал Макс. Они бы и вообще все уничтожили. Сволочи!
— Послушайте, мистер Липски, — взволнованно сказала Клер, — нам нужно поговорить.
— Да? И о чем же?
— О вас. О вашей работе. Я ваша большая поклонница.
— Да? Как же тогда быть со всем этим? — Он ткнул большим пальцем в направлении зала. — Вы там меня просто на дыбу вздернули. Вместе с Максом.
— Это лучшие копии, какие нам удалось найти, — заверила его Клер, — И потом, я, честно, не знала, что это ваша работа. Я хочу сказать, в титрах был Липски, но я и не подумала, что это вы.
Клер обратила на это внимание, когда мы делали предварительный просмотр фильмов Касла. В титрах трех из них некто А. С. Липски значился как старший рабочий ателье. Она спросила: «Уж не Арнольд ли это Липски?» Я вспомнил это имя, когда она мне его показала. В сороковых и пятидесятых Липски был одним из самых знаменитых операторов Голливуда. Он получил несколько наград киноакадемии и даже одного «Оскара». В свое время он был легендой на тех студиях, где его операторская работа выделялась так же, как телосложение. Еще Клер заметила, что он исчез из вида во время охоты на ведьм в Голливуде, став одним из многочисленных талантов, принесенных в жертву. Мы решили, что об этом стоит упомянуть в программке, но вовсе не были уверены, что это и есть тот самый Липски.
— Вы там как оператор не названы, — пояснила Клер.
— Не назван! — Липски саркастически ухмыльнулся, — Да кто за этим следил, когда эти хиты снимались за неделю? Уоррена Кетла — того назвали. Он и чек получил. Черт его дери — он не просыхал с первого дня. Я снял всю картину. Так что это моя работа. А на экране она похожа на коровью лепешку. Это профанация, черт его дери.
В тот вечер за проектором стоял я. А это означало, что показ второго фильма задержался больше чем на полчаса. Но нам с Клер так и не удалось смягчить Липски. Вот собрать в вестибюле небольшой кружок зевак — это у нас получилось. Некоторые из них изучали кино в университете и были завсегдатаями «Классик»; их больше интересовал разговор между Липски и Клер, чем предстоящий показ. Клер, извинившись перед публикой (что она делала крайне редко), с отчетливо уловимой ноткой гордости в голосе пояснила: «Это мистер Арнольд Липски. Зип Липски. Один из величайших операторов американского кино».