Множество признаков отличает подлинную культуру от ее имитации. Масскульт предлагает вместо реальных проблем их иллюзии, вместо реальных отношений их подобие, вместо подлинных идеалов их пародии. Американский писатель и социолог Олвин Тоффлер в книге «Столкновение с будущим» называет такую подмену системой «заменителей». Существуют идеи-заменители, люди-заменители. Кино, телевидение, радио, театр, пресса, реклама предлагают растерянному человеку «стиль-заменитель», набор моделей-образцов, рецептуру на все случаи жизни. Критерием ценности таких заменителей являются отнюдь не нравственные признаки, не духовное богатство. В последние годы, например, необычайно популярными, как в 30-е годы, стали образ полицейского — простого парня, агрессивного, способного на все во имя охраны государственной системы; образ бродяги-люмпена, человека «без груза на ногах» и без мыслей в голове; и, наконец, образ убийцы с «ангельской душой». Массовый стиль моделируется по подобию и образцу таких героев. Любопытно и то, что эти герои в кино, например, захватили не только соответствующие им жанры — вестерн, полицейский фильм, детектив, триллер, фильм насилия, но и социальную драму, комедию, мелодраму.
Симптоматично название книги американского социолога Д. Ризмена — «Одинокая толпа», ставшей бестселлером не только в Америке, но и в Европе. Человек, по Ризмену, формируется в двух направлениях. С одной стороны, он стремится быть похожим на всех, стать частью толпы, слиться с нею; с другой — он ощущает полную изоляцию в толпе, остро испытывая отчуждение и затерянность в массе, ненужность ей.
Демократическая культура рождает общность людей, она одно из средств коллективного сотворчества, массовая культура, наоборот, превращая человека в безликую песчинку, «массового отшельника», лишая его права на индивидуальность, порождает в нем комплекс одиночества, неспособность обрести контакт с другим человеком. Его общение с миром все больше ограничивается общением с вещью, будь то орудия труда, автомашина, телевизор, экран. Дом становится понятием не социально-психологическим, а прикладно-функциональным, вещным.
Многие социологи, философы, психологи считают проблему одиночества проблемой номер один для буржуазного общества нашего времени, для современной Америки особенно. Связана она не только с характером общественных отношений в капиталистическом обществе, с сегодняшним кризисным состоянием политики и экономики. Например, в Америке корни ее уходят глубже, в историю создания государства, в тот период, когда человек на свой страх и риск завоевывал и обживал неизвестные ему дотоле земли, селился на безлюдье и воспринимал окружение как среду вражескую, конкурентную, отчужденную. Он становился в оппозицию не только к коренному населению, которое теснил и уничтожал, но и к ближайшему соседу, ибо интересы его часто приходили в столкновение с интересами «другого хозяина».
Этнический конгломерат, из которого складывалась Америка, порождал языковое, духовное непонимание разных национальных групп. Волны эмиграции вызывали как социально-экономические конфликты, так и психологические. Бедный, одинокий эмигрант, прибывающий в уже, казалось бы, стабилизированную Америку, становился на долгое время, а то и навсегда, изгоем, пришельцем со стороны. Он не мог чувствовать себя своим даже в своей национальной группе — на пути стояло имущественное неравенство, незнание этикета, формирующихся традиций, обрядов, образа жизни. Постепенно складывалась система изоляции человека по материальным, этническим, расовым, языковым и многим другим признакам. Какое-то время коллективные начала сохранялись в рамках семьи, но это было недолго, только на первых порах. Американская литература конца XIX века избрала чуть ли не основной темой тему распада семьи под влиянием капитализма. Этот процесс был длительным, то утихал, то вспыхивал с новой силой, приобретал разные формы, но никогда не прекращался. В наше время «миф семьи» переживает особенно острый кризис. Дети бунтуют против отцов, отцы перестали понимать детей. На этом аспекте проблемы стоит остановиться подробней.
Битничество, хиппизм получили у нас довольно однолинейную оценку. Явления рассматривались чаще всего только как следствие политических, социальных причин, как порождение определенной ситуации капиталистического общества. Но нежелание детей жить по законам отцов имело также глубокие психологические корни. Не так важен был протест против экономического благополучия, «телевизионного комфорта», однообразной устойчивости быта, даже не главной причиной была духовная пустота, рационализм старшего поколения. Молодежь особенно активно протестовала против «одинокой толпы», ее пугала обреченность на одиночество, затерянность во множестве, отторженность человека от человека. Все остальные причины усиливали явление, питали его, но в основе был страх одиночества.