Демонстрация движется по Невскому, сдавленная с обеих сторон враждебной толпой, осыпаемая руганью.
— Не отвечать на провокации! — кричит Николай Игнатьев с грузовика.
— Не отвечать на провокации! — кричит Петренко, идя во главе колонны.
— Не отвечать на провокации! — передают из ряда в ряд рабочие.
…Профессор Бороздин семенит рядом с демонстрантами.
— Господа! — обращается он к публике, бушующей на тротуарах. — Товарищи! — кричит он демонстрантам. — Призываю вас к гражданскому миру! Товарищи! Вернитесь в казармы! Подчинитесь своему начальству! Господа! Беспорядки на пользу нашим врагам германцам! Я прошу…
На старика никто не обращает внимания.
И вдруг откуда-то сверху забил пулемет.
Колонна остановилась. Шарахнулись передние. Снова забил пулемет. Раздаются винтовочные выстрелы.
Стрельба ведется сверху, с крыш, из чердачных окон. Спасения нет — на широкой улице негде укрыться. Люди заметались в панике.
— Что вы делаете? Остановитесь! — кричит старик Бороздин, устремляясь навстречу бьющему пулемету.
Не замечая, не понимая опасности, мечется он из стороны в сторону — то к тем, кто стреляет, то к тем, в кого стреляют, и кричит:
— Остановитесь! Товарищи! Господа!
Кто-то, схватив его за ногу, опрокидывает на землю:
— Сумасшедший…
Толпа мечется. Вскрикивают раненые.
Николай пытается собрать людей. Но все беспорядочно бегут, ища укрытия.
Падают убитые.
Семен слышит стрельбу.
Он пытается открыть окно. Рама не поддается. Семен пробует протереть стекло, но очистить многолетнюю грязь невозможно. Еще раз изо всей силы толкает он раму. Окно распахивается.
Внизу видны мечущиеся под пулеметным огнем солдаты, рабочие, женщины.
Из слуховых окон бьют пулеметы.
Падает раненый Петренко.
В панике мечутся люди.
Семен бросается к чердачной двери.
— …Стойте! — кричит он, вбегая на чердак. — Там свои! Не стреляйте, братцы!..
И вдруг в амбразуре слухового окна замечает Сергея Нащекина.
Семен бросается к нему, отрывает от пулемета…
Неловко перепрыгивая через чердачные балки, к Кириллу торопливо подбегает испуганный унтер-офицер.
— Ваше благородие… Там смертоубийство сейчас будет. Их благородие…
Не дослушав унтера, Кирилл, придерживая рукой шашку, бросается в дальний угол чердака.
Там у слухового окна схватились враги.
— …Дворянское слово, подлец… оружие не брать, сволочь… как собаку… в народ стреляешь…
— Пусти, слышишь… — старается вырваться Сергей.
— Что тут происходит? Востриков, что за самосуд? Убрать! — приказывает Кирилл юнкерам.
Семена оттаскивают в сторону.
В бессильной ярости он швыряет в Нащекина пуговицу от френча, которая осталась у него в руке.
Сергей машинально трогает пальцами карман френча, где оторвана пуговица.
Востриков бьется в руках юнкеров.
— Негодяи… Мерзавцы… В кого… в революцию стреляете, гады…
— Дурак… — зло говорит Кирилл, — мы защищаем революцию от врагов, от бунтовщиков… дурак ты, дурак…
— Нет уж… вот вы, оказывается, кто… Пустите, сволочи.
Юнкера подталкивают его к двери.
Улица.
Обывателей как ветром сдуло с тротуаров. Захлопываются окна, двери, ворота домов.
На мостовой стоит ребенок, потерявший родных.
Стрельба стихла.
Слышатся крики, стоны, проклятия.
По улицам Петрограда проносятся конные отряды юнкеров. Хватают, обыскивают прохожих. Ведут арестованных рабочих. Офицеры вламываются в дома.
Николай, оборванный, грязный, с окровавленной щекой, несет на плече тяжело раненного Петренко.
Испуганно оглядываясь, идет за ними Нюшка. Николай стучит в ворота — никто не открывает. Он стучит сильнее и сильнее. Ворота глухие, железные, за ними — никого. Нюша бросается к парадной двери, барабанит в нее кулаками.
— Эй! Кто там есть! Откройте!
За дверью молчание, где-то слышатся свистки. Стрельба приближается.
Схватив с земли камень, Нюша запускает его в окно. Она бросается снова к двери, к окнам, к воротам, кричит:
— Откройте, проклятые! Откройте, ради бога! Раненый же тут! Люди вы или не люди! Откройте, пожалуйста.
Молчание.
На противоположной стороне улицы тихо отворяется дверь, и на пороге показывается старик.
— Уважаемый, пожалуйста, ради бога, спасите! Примите раненого… нам нельзя больше… гонятся они…
Старик молча открывает дверь шире.
— Спасибо, спасибо, родной…
Они вносят раненого в дверь, поддерживая с двух сторон под руки.