Кабинет командующего Петроградским военным округом. Генерал Половцев говорит по телефону:
— Все меры приняты, Александр Федорович. Я ручаюсь, что Петроград будет очищен от безответственных элементов. Приказ об аресте Ленина я передал. В конце концов, вся эта история окажется даже полезной…
Улица недалеко от типографии. Мостовая покрыта обрывками листовок.
Нюша идет по улице. Вокруг чужой мир, чужой смех, чужие враждебные лица. На углу толпа. Перезрелая курсистка с пафосом читает стихи:
Вокруг кликушествующей девицы собирается все больше и больше слушателей.
Подходит Нюша. С ее появлением возникает трагическая музыка. Она звучит как тревожный аккомпанемент.
Обыватели аплодируют, кричат, беснуются:
— Браво!
— Позор большевикам!
Рядом с Нюшей стоит инвалид. Он обращается к своему соседу — чиновнику с ехидной лисьей мордочкой:
— Вот, господин-гражданин, хотите — верьте, хотите — нет: мне самому лично Ленин предлагал миллион рублей германским золотом, чтобы я только к ним, в большевики вступил.
— Да ну?
— Вот крест святой. Сам видел. Германские золотые рубли, круглые такие, и Вильгельм нарисован. Ей-богу. Даже усы кверху.
— А как же, — вмешивается старушка. — Недаром их в пломбированном вагоне возили. Меня небось никто не стал пломбировать…
— Самый страшный большевик — Ленин! По-моему, всех большевиков уничтожить надо… Как вы считаете? — повернувшись к Нюше, спрашивает чиновник.
— А… старая знакомая! — К Нюше продвигается Косой. — Чего же ты молчишь? Красный платочек нацепила и молчит.
— Мутят народ, — вмешивается толстая баба, — порчу напускают.
— Я в газете читала. Ленин сам немец и прислан губить русский народ.
— Что же вы молчите? — продолжает приставать к Нюше чиновник. — Вы считаете, что мы неверно говорим?
— Глупости вы говорите, — отвечает Нюша и резко поворачивается, чтобы уйти.
— Глупости? Нет, вы постойте… Это что — глупости? Значит, большевики хорошие и Ленин хороший, а я говорю глупости, да? Глупости? Глупости?
— Смотри, какая политическая, — кривляется Косой.
Подступая к Нюше вплотную, шипит:
— Ты у меня попляшешь сейчас… Запомнишь Фильку Косого…
— Отстаньте вы от меня. — Нюша хочет выбраться из толпы, но вдруг замечает злорадную физиономию своей хозяйки.
— Большевичка она! Я ее знаю! — кричит хозяйка.
— Ах, ты большевичка?! — подступает к Нюше Косой. — Бабы, вот она, большевичка! За Ленина заступается.
— Ты за Ленина? — подскакивает к Нюше злая старуха.
— Уйди, дура! — говорит Нюша.
— Сама дура! Идиотка такая!
— Психическая ты, и больше ничего!
Ругань как ругань. По-бытовому, по-базарному ругаются женщины.
Но в музыке все нарастают патетические, трагедийные звучания.
Хозяйка «Русалки», наступая на Нюшу, с остервенением кричит:
— Сволочь ты! Видали мы твоего Ленина…
— Сама сволочь! — отвечает Нюша. — Темная сволочь! Не смей Ленина имя говорить!
— Бабы, она за Ленина заступается! — кричит Косой.
— Смотрите, бабы, — вопит бочкообразная толстуха, — она и правда за Ленина заступается. А знаешь, кто твой Ленин? Знаешь кто? Знаешь? Знаешь?
— Знаю, — вдруг, вскинув голову, говорит Нюша, — знаю. И вы не смеете его трогать… Ленин святой!
Все вдруг умолкают, а в музыке раздается высочайшего трагизма удар.
Мгновенное молчание вокруг Нюши разрешается всеобщим криком, воплем, визгом баб. На Нюшу кричат, грозят ей кулаками. Ее оттесняют к дому, и она стоит, прижатая к стене, со всех сторон окруженная бешеной ненавистью.
Звучит трагическая музыка.
Все ближе подступает к Нюше разъяренная толпа.
По улице идет Семен. Он замечает в толпе Нину Бороздину в белой косынке с красным крестом.
Нина в ужасе кричит что-то, стараясь пробиться сквозь толпу.
Семен подходит ближе.
Нина, увидев Семена, бросается к нему.
— Они убьют ее…
— А что тут такое? — Семен заглядывает через головы людей. — Да ведь это Нюша, наша Нюшка…
Нина протискивается в гущу толпы.
— Перестаньте, — кричит она, стараясь оттащить людей назад. — Слышите! Не смейте!
Семен бросается вслед за Ниной. Он расталкивает людей, продираясь вперед, ударяет какого-то беснующегося чиновника, оттаскивает вопящую старуху… Но дальше пробиться невозможно.