— Ну что ты, правда, Зойка, как вареная?
— Так…
— Не ной, Зойка, — подсаживается к ней Нюра, — лучше спой, как там дальше, а?..
Зоя молча отворачивается.
— Ну, Зоя… слышишь? Зойка…
Зоя нехотя тихо запевает:
— Дальше, дальше…
Слушая Зою, девушки притихли.
А в т о р. Лиза смотрела на своих девчонок, и у нее сжималось сердце от нежности… Но что же все-таки придумать, чтобы жить совсем-совсем по-новому.
Стук.
— Войдите.
Дверь приоткрывается. В просвете показывается физиономия Ильи Горского.
— Нюра, на минутку…
Лиза захлопывает дверь перед его носом.
— Иди, иди. Сегодня тебе тут нечего делать!
Из-за двери обиженный голос:
— А может быть, у меня деловой вопрос?.. Все-таки я секретарь цеховой комсомольской организации…
И снова стук в дверь.
Лиза, готовая отчитать Илью, резко распахивает дверь.
На пороге Сергей Сергеевич.
— Заходите, Сергей Сергеевич, заходите…
— Спасибо, но к вам, кажется, мужчинам сегодня не того… вход запрещен?
— Ну, что вы… На вас это не распространяется.
— Вот так-так… обидеться мне, что ли?..
Девушки ведут Сергея Сергеевича в комнату, усаживают на диван. Кто-то ставит рядом вазу с фруктами.
— Рай… — говорит Сергей Сергеевич.
Раздается металлический стук — ряд ударов по трубе отопления.
— Это твой, Маша…
Лиза высовывается из окна, говорит вверх:
— Вася, не стучи по отоплению. Бесполезно.
— Он клятву дал, — укрепив звезду на елке и спускаясь со стула, говорит Маша, — ни капли.
— Строгости у вас, — улыбается Сергей Сергеевич.
— Воспитываем друг друга до упаду, — иронически произносит Зойка.
— А что? — проходя мимо, говорит Лиза. — Никто у нас уже в этом не нуждается?..
— Сергей Сергеевич, к столу, к столу…
— Не то обидимся…
— Некогда, девушки…
— Хоть бокал вина…
— Разве один… Теперь слушайте. Сегодня звонили… ну, откуда полагается, ясно? Интересуется, как дела с заказом, не подведем ли?
— А вы?
— Сказал — ручаемся. А товарищ спрашивает — кому поручили?
— А вы?..
— Бригаде Максимовой, говорю, — нашим заводским воспитанницам. Надеетесь, говорит, на них? Передайте, что работа огромной государственной важности, что мы им желаем успеха… Все ясно?
Лиза слушает, строго сдвинув брови.
— Не подведем.
— Знаете, девушки, я не хочу вас агитировать — сами вы все понимаете, но сейчас, как никогда, нужна ваша сплоченность, один — за всех…
— Не подведем… — повторяет Лиза, — а теперь — за вами тост… Без тоста не отпустим.
Медленно вращая между пальцами стоящий перед ним бокал с вином, Сергей Сергеевич задумчиво говорит:
— Зашел я на днях в столовую. На столах тарелки с хлебом. Рядом два юнца. Сидят, рассуждают. И о чем ни заговорят — надо всем посмеиваются. Критические умы!.. Все, видишь ли, у нас не так, все плохо. В общем — мы дикари, только кольца в ноздре не хватает. А я слушаю этих сопляков, смотрю на тарелку с хлебом и думаю: что только перенес наш народ, чтобы поставить вот так бесплатный хлеб на стол… Теперь делайте вывод сами — за кого и против кого мой тост… Ну, будьте счастливы! Хотел я еще вас за одно дело поругать…
— Скажите…
— Выдержим. Мы критику знаете как любим. Без критики жить не можем.
— Если серьезно, — говорит Сергей Сергеевич, — за Алешу.
— Вот еще… — фыркает Нюра, — было бы за кого.
— Мы его и в бригаду взяли только потому, что вы велели.
Сергей Сергеевич нахмурился, крайне огорченный словами девушек.
— Эх вы, психологи!.. — Но, взглянув на ручные часы, заспешил. — И поругать-то вас некогда. Будет за мной… Прощайте.
Алеша и Митя входят к Валетову.
Сегодня — очередная суббота «Двадцать первого века».
В нише, образующей нечто вроде отдельного помещения, все пространство от потолка до пола занимает подобие открытого металлического шкафа. Шкаф заполнен сложными сплетениями проводов, искателей, ламп и различных приборов.