Утренняя воскресная набережная еще немноголюдна.
На пристани накапливаются едущие за город — кто на рыбалку, кто компанией — погулять; появляются стайки школьников, студенты. То зазвучит аккордеон, то гитара, то хором запоют девушки.
Перед Сергеем Сергеевичем останавливается сонная еще официантка — кафе только что открыли.
— По бокалу портвейна и мороженого.
— По сто? По двести?
— Мне сто, товарищу пятьсот.
Удивленно пожав плечом — мол, хотите чудить — дело ваше — официантка отмечает карандашиком заказ.
Алеша ушел в свои мысли, нахмурил брови, кусает ноготь.
— Между прочим, я давно собираюсь спросить, — говорит Сергей Сергеевич, — как там тебе в бригаде?
— Все хорошо.
Однако Сергей Сергеевич уловил в Алешиной интонации нечто, заставившее его переспросить:
— Ну, а все-таки?
— Нет, правда все хорошо.
— Ясно… — с огорчением произносит Сергей Сергеевич, понимая, что Алеша чего-то недоговаривает.
Буксир неторопливо ведет по Волге бесконечно длинный плот.
Подавая густой голос, идет теплоход.
Официантка ставит перед Сергеем Сергеевичем вазочку с мороженым, а перед Алешей появляется большая стеклянная ваза, на которой громоздится множество разноцветных шариков и рядом тоже бокал вина.
— Все мне?
— Ешь. В твоем возрасте я бы ведро мороженого уничтожил, были бы деньги. Ну, старик, выпьем, что ли…
Они чокаются.
— А что, Алеша, у вашей бригады будет какая-нибудь присяга?
— Не знаю.
— Я бы на вашем месте обязательно сочинил.
За соседним столиком компания зеленой молодежи открывает бутылку шампанского.
Выстрел пробки. Смех.
Алеша ест мороженое.
Пристально, напряженно всматривается в него Сергей Сергеевич.
Алеша замечает это. Он чувствует себя неловко под неотрывным, пристальным взглядом.
— Что с вами, Сергей Сергеевич?
Пауза.
— Видишь ли, Алеша, у меня был бы такой мальчик, как ты… если б не война…
— Простите, я не хотел…
— Граждане, на посадку! — объявляет матрос.
Сергей Сергеевич расплачивается.
Алеша незаметно достал из кармана комсомольский значок, подержал его на ладони, затем так же незаметно прикрепил к груди.
Гудок парохода.
Цех завода.
Бригада работает молча — чувствуется общее напряжение. На Лизу никто не смотрит, и она не поднимает головы. Сложную смесь чувств — радость и вину, счастье и стыд за это счастье перед девушками — можно прочесть в ее полуопущенном взгляде.
Рядом за соседним станком — Зоя, — замкнутая, молчаливая.
Несмотря на крайнюю напряженность атмосферы, работа идет, как всегда, быстро, споро.
Тамара демонстративно, как бы в укор Лизе, обучает Алешу обращению со станком.
— Не спеши, не спеши… Так… хорошо… говорю же, пойдет у тебя.
Вероятно, Тамара права, и работа у Алеши пойдет, но пока вид у него растерянный и несчастный — галстук съехал набок, волосы прилипли к вспотевшему лбу. И, несмотря ни на что, он по временам успевает бросить взгляд в сторону Лизы.
Звонок. Конец смены. Как он не похож на прежние, шумные, смешливые уходы бригады с работы! Все молча приводят в порядок свои рабочие места и так же молча идут к выходу из цеха.
Алеша, отстав от всех, проходит по коридору.
А в т о р. Как я был глуп, — думал Алеша, — как мог думать, что любовь — это счастье. Разве может быть в жизни худшая беда, большее несчастье?
— Алеша! Алешка!
Митя машет рукой, догоняет Алешу. Митя в спецовке, весь испачкан, волосы перехвачены узким ремешком, лицо еще горит жаром удачной работы, глаза счастливо сияют.
— Алексей! Друже! Пошли в душ!
Алеша хочет отказаться, но Митя подхватывает, обнимает его и быстро ведет к дверям душевой.
Хлещет горячая вода из душа.
В облаках пара, под струями воды, счастливо хохочет Митя. Волосы закрыли его лицо, он прыгает, как дикарь, выкрикивает на разные лады бессмысленные звукосочетания.
Рядом с ним, под соседним душем, — Алеша. Он покорно подставил плечи под этот дождь. Его худенькая фигурка так резко контрастирует с большим мужественным телом Мити! Мускулы переливаются, играют на руках Мити, на его груди, на спине. Тело блестит от воды и словно бы отражает его радость, веселье, счастье.
— Алеша! — кричит Митя, хлопая изо всех сил по Алешиной спине, — Алешка! Черт полосатый! До чего же это хорошая штука жизнь, Алешка!
Митя барабанит по Алешиной спине, потом подставляет руку под кран и пускает в Алешу яростную струю воды, берет Алешу за плечи, поворачивает к себе.