Наконец, слезы сами иссякают, Лиза всхлипывает реже, реже… и вот — успокоилась.
— Платок.
Митя поспешно достает из кармана платок и отдает ей, довольный, что может быть хоть чем-нибудь полезен.
— Просто не могу девчонкам в глаза смотреть! Нет, Митенька, все погибло!
— Ты с ума сошла! Тогда прав Валетов. И ничего нет. И вы все обыкновенные бабы!
— А главное — нельзя молчать. Я права не имею молчать.
— Ну, скажи. Может быть, правда лучше сказать.
— Ничего не понимаешь… В том-то и дело, что я не могу. Если б они хоть сами спросили…
А в т о р. Но никто из девушек так и не задал Лизе ни одного вопроса.
В комнате девушек темно. Только слабый лунный свет проникает сквозь занавески.
Голова Лизы на подушке. Вверху, на потолке, над нею бродят неясные тени — свет и тени…
Зоя лежит с открытыми глазами. Во взгляде ее застыло страдание.
На третьей кровати спит Нюра, по-детски подложив ладошку под щеку.
Спит Лиза, улыбаясь во сне.
А в т о р. В эту ночь Лиза сладко спала без всяких сновидений. Она совершенно не подозревала о том, что происходило рядом…
Зоя прислушивается, приподнимается на локте, смотрит.
Спит Нюра, спит Лиза.
Зоя встает, выдвигает из-под кровати свой чемоданчик, раскрывает его и начинает лихорадочно укладывать вещи. Как попало засовывает она свои платья… Туфельки на «шпильках» Зоя бросает с особенной досадой — словно они в чем-то виноваты.
Как будто все. Зоя берет зеркальце, оставшееся на столике, но оно выскальзывает из пальцев, падает и разбивается.
Лиза в испуге проснулась, быстро поднимается.
— Что? Что? Что?..
Вскакивает Нюра.
— Кто это? Что случилось?
Включает свет.
Зоя, одетая, стоит возле своей кровати. У ее ног чемодан и разбитое зеркало.
— С ума сошла! — Подбегает к ней босиком Нюра. — Куда собралась?!
Зоя поднимает чемодан.
— Пусти!
— Не пущу! — Нюра вцепилась в чемодан. — Девочки! Лиза!
— Оставь меня!
— Не пущу! Не пущу! — кричит Нюра. — Никуда не пущу! Сумасшедшая!
— Ты не имеешь права, наконец! — в голосе Зои слышатся истерические нотки. — Это моя жизнь! Оставьте меня в покое!
Бросив чемодан, Зоя кидается на кровать и плачет, зарывшись в подушку головой.
Слышны крики в коридоре:
— Где это?
— Что случилось?
В дверь стучат, вбегают девушки из других комнат. В коридоре шум. Бегут с верхних этажей.
Нюра накрывает Зою одеялом.
Как каменная стоит Лиза.
Комната наполнилась девушками и ребятами в пижамах и халатах. Какая-то высокая девица прибежала в длинней ночной сорочке.
— Ребята, ребята… Идите, будьте тактичными…
Нюра вытесняет всех из комнаты и, взглянув на рыдающую Зою, на Лизу, выходит и сама, плотно прикрыв дверь.
Испуганные, притихшие стоят в коридоре девушки бригады Максимовой.
— Что же это, девочки?.. Что у нас делается… — говорит Тамара.
И вдруг прорывается все, что столько времени таилось, о чем не хотели говорить. Перебивая друг друга, шепотом, чтобы не слышно было другим, затараторили девчонки.
— Вот она, Лизкина принципиальность…
— А еще нас «воспитывала»…
— Лично я скажу ей все в глаза…
— К черту! Минуты не останусь в вашей бригаде!
— Тише…
— Постой, что значит «в вашей»?
— А вот то, что я поверила, а мне в душу наплевали…
— Прекрати истерику, — сухо говорит Нюра, — люди кругом…
— Ну и что?.. Пусть слушают!
— И правда, — раздается с лестничной площадки насмешливый голос рыжего парня, — нам тоже интересно, какая она такая, новая мораль…
Стоящий рядом Илюша Горский поворачивает голову в его сторону.
— Я что… — смешавшись, бормочет рыжий, — я так говорю… просто так…
Рядом с ним стоит Клавка — худая, вертлявая девица. Она беспокойно оглядывается. Ее тоже распирает желание высказаться.
— Нет, на самом деле, товарищи, — говорит она, — что же это получается? Целый год весь завод гудит: вот они пример, вот они лучшие, триста процентов… задание для «Венеры»… то да се…
Вокруг молчание. Никто не поддерживает вертлявую девицу, но и не обрывает ее. Не найдя сочувствия, она сама замолкает.
— А ну, пойдемте отсюда, — говорит Нюра, — пошли к Тамаре…
Подруги уходят. Расходятся и остальные.
Кто-то выключил свет. Теперь коридор освещен только маленькой дежурной лампочкой.
— Так вот, девочки, — говорит Нюра, когда они вошли в Тамарину комнату, — все это совсем не так просто…
— Нет, зачем только я экзамены сдавала… заставила меня.