- А ты меньше обыскивай, пока ордер не получил. В гостях все-таки!
Капитан бросил револьвер Алине на колени (хоть жест был точен, баскетболен, отшатнувшаяся Алина едва успела удержать оружие от падения), а сам стал одеваться, приговаривая:
- Ну да! конечно! штука понятная! Когда имеешь дело с преступником, всегда как-то спокойнее! Особенно, когда это преступник-полицейский и, стало быть, защиты искать не у кого!
Алину забила нервная дрожь: тут все смешалось: и реакция на оружейный зрачок, и обида капитана, который вот-вот, казалось, уйдет навсегда из ее квартиры, из ее жизни, закончит одеваться - и уйдет, и главное, что он заговорил о невысказанных алининых подозрениях прямым текстом.
- Ну, не сердись, слышишь! я не хотела! - поднялась Алина, оставив револьвер на диванчике, нежным пальцем провела по капитановой руке.
Как ни странно, этого пустяка достало Мазепе, чтобы размякнуть: видать, и самому не хотелось покидать уютную квартирку, уютную эту женщину, и он продолжал ворчать по инерции, а вернее - скрывая, как мало ему надо, чтобы размякнуть.
- Да нет, пожалуйста. Каждый человек, я считаю, имеет право носить оружие. Но только с одним условием: уметь им пользоваться. Я даже готов подарить его тебе! на свадьбу. Хоть и очень уж он хорош!
Капитан взял револьвер с диванчика и по-мальчишески погладил его, крутанул барабан.
- Люблю оружие, - признался уже вполне беззаботно. - Так что завтра с утра - стрельбы. На даче. О'кей?
- Пиф-паф ой-ой-ой? - улыбнулась Алина. - И опять, наверное, приставать будешь!
22. !ПОСКОЛЬКУ ИЗЪЯТО БЕЗ ПОНЯТЫХ
Едва ли не зажмуривая глаза, Алина выпустила весь барабан из негрова "смитт-и-вессона".
Капитан прищурился.
- По-моему, очень не густо. Погоди-ка, сниму мишень! - и пошел к обрыву, к мишенному столбу. - Пара дырочек все же есть, - крикнул, удаляясь от Алины, которая как раз перезаряжала барабан, привстал на цыпочки, отковыривая кнопки.
Алина вскинула оружие и зафиксировала капитана в прорези целика: так точно, наверное, фиксировал ее Богдан в той же прорези вчера под вечер.
Капитан оглянулся, как почувствовал, увидел направленный на себя черный зрачок смерти, вполне оценил его выражение и по видимости равнодушно отвернулся, продолжил возню с кнопками.
Алина опустила ствол. Капитан с улыбочкою шел к ней.
- Не так уж и дурно для начала, - продемонстрировал пробоины. - Ладно, постреляй тут сама, - передал ей коробку патронов. - Мама просила прибраться в погребе, - и побрел по направлению к дому не оглядываясь, неожиданно тяжело.
Алина прицелилась в поменянный капитаном плакат. Сейчас она стреляла спокойнее, с небольшими перерывами, от выстрела к выстрелу как бы набирая хладнокровия.
Когда патроны закончилась, Алина откинула барабан, опорожнила, принялась загонять очередную порцию. Смертоносный островерхий цилиндрик выскользнул из-под наманикюренного пальчика. Алина присела на корточки.
Точно драконьи зубы, землю вокруг усыпали гильзы. Одна из них, полувтоптанная, слегка уже позеленевшая, была очевидно меньше других. Алина оглянулась воровато и зажала эту, маленькую, в ладошке, потом так же воровато покралась к столбу со щитом, сорвала плакат, стала исследовать раны подложки. Подняла с земли ржавый гвоздь, не без труда выцарапала одну сплющенную пулю, другую!
Мазепа поднялся из погреба. Взглянул в сторону Алины. Та, застигнутая на месте преступления, подчеркнуто громко и свободно доложила:
- Успехи растут. Шесть из восьми!
Капитан молча приближался. Остановился совсем рядом, лицо в лицо, глаза в глаза, с силой разжал алинину ладонь.
- Можешь долго не мучиться. Не тыкаться на экспертизу. С разрешения полковника. Который, впрочем, даст его более чем охотно. Ты уж поверь моему слову: экспертиза все подтвердит: и пули прошли тот самый ствол, и насечка от бойка совпадает с той самой насечкою. Так что - если, конечно, не собираешься подключить к своему частному расследованию органы МВД - можешь на экспертизу время не тратить. Да даже если и подключишь: изъято-то без понятых, доказательной силы не имеет! - и капитан легонько ударил снизу по алининой руке: и гильза, и сплющенная пуля подскочили, упали, покатились с обрыва вниз, в реку. - Я тебе больше даже покажу: вот, - и капитан достал из кармана маленький "зауэр".
Алина глядела, как зачарованная.
- Все дело в том, дорогая! - добавил Мазепа. - Впрочем, я тебе, кажется, уже это говорил! Все дело в том, что я ужасно люблю хорошее оружие!
- И все равно ничего не расскажешь? - спросила Алина.
- И все равно, - ответил Богдан, - ничего не расскажу!
23. МИНУС ВОСЕМНАДЦАТЬ
Как же там все-таки происходило дело?
Алина полагала, что она - девочка нравственная, то есть она постоянно ощущала в себе присутствие того самого категорического императива, про который писал двести лет назад умный и, главное, чуткий Кант, и если случалось ей когда поступить как-нибудь не особенно хорошо, она всем организмом знала, что поступила нехорошо, и не то что бы переживала и мучилась, но очень ей было некомфортно, и она стремилась исправить нехороший поступок, а, если было это невозможно, никогда о нем не забывала, даже о самых ранних, детских, помнила до сих пор. А, коли так, то не может же она любить капитана Мазепу, любить, в общем-то, радостно и безоглядно, без этого ощущения мухомора во рту, если он убийца, мерзавец и двойной человек! А Алина-то - любит!
Алина вся измучилась этими вопросами и сомнениями, они мало-помалу начали уже отравлять и ее любовь, но Алина списывала отраву не на кантов императив, а исключительно на собственную глупость, которая не позволяет разгадать, как же все-таки там происходило дело!
Устав от бессмысленного, до дыр, проглядывания содержимого папок по двум убийствам: нынешнему и прошлогоднему, - Алина решилась еще раз зайти в "Трембиту".
Она сидела за столиком, потягивала сквозь полиэтиленовую соломинку сок в ожидании жаркого (заказ принял и передал на кухню бармен, он же и соку налил), исподлобья, цепко поглядывала по сторонам.
Наконец, появилась с подносом официантка в гуцульском костюмчике.
- Скажите, пожалуйста, - отнеслась к ней Алина по возможности конфиденциально. - Вы ведь! Нина? Ниночка?
- Ну? - спросила официантка в смысле: что дальше?
- Это ведь вы тогда! ну, увидели?
- Что я увидела? - в интонации Ниночки звучала откровенная неприязнь.