Лес расступается, ГГ видит дорогу, по кюветам которой горят машины, Городок вдалеке. Над всем этим в небе густо идут немецкие бомбардировщики, давя ГГ к земле низким гулом.
Чуть дальше за Городом — Станция, над которой спокойно кружат, выбирая цели, несколько Ю-87. Они гораздо ниже, чем идущие в наш тыл группы Ю-88, покрывающие все небо. То и дело один из них пикирует и укладывает бомбы куда-то в невидимую цель, видно только, что цели точно поражаются — после разрывов бомб на земле продолжает гореть и взрываться, но Станция не особо четко выделяется на фоне пейзажа — примерно такая же картина над каждым леском, в которых концентрировалась Красная Армия.
На глазах ГГ Ю-87 заканчивают бомбить, собираются в ордер и уходят назад.
ГГ идет по дороге, накрытой точным артогнем, и потихоньку приходит в себя — он начинает обращать внимание на знаки войны: проходя мимо сгоревшего наливника в рыжем пятне, он уже осознает увиденное и в страхе пятится, едва не запнувшись за обугленного водителя, выкинутым взрывом из кабины.
(НАТ.) УЛИЦА ГОРОДКА — УТРОГГ пошатываясь бредет по пустой окраине Городка. Все ворота и ставни наглухо заперты, Городок как будто вымер. Со стороны центра слышны редкие, разрозненные выстрелы, отдаленные крики, невнятный тревожный шум.
Внимание ГГ привлекает открывшаяся калитка, за которой явно кто-то есть. ГГ замедляет шаг, приближаясь к калитке; за калиткой показывается Бабка, не очень вменяемого вида.
Бабка: Эй, солдатик! Ступай суды, ступай!
ГГ: А..? Это… Ты чего… Тебе чего, мать?
Бабка (показывает на нелепо торчащие из канавы ноги в синих милицейских бриджах, сапоги отсутствуют): Помоги, сынок. Давай Янека приберем, нехорошо человеку в канаве валяться…
Вон шо с Яником зробили, душегубцы… Постоялец он мой. Помоги мне его хоть прибрать, сынок… Он, болезный, милицанером служил, а эти ироды понабежали, левольверт все отымали, а ён не давал… Вона, подывысь…
Я уж пробовала, да куда мне, в ём как в быке весу-то, вон здоровый какой… (Легко начинает плакать, но так же легко берет себя в руки.) Янек-Янек, что ж с тобой эти ироды исделали-то…
(НАТ.) ДВОР ДЕРЕВЕНСКОГО ДОМА — УТРОГГ с трудом заволакивает труп во двор, кладет на стоящий в летней кухне стол.
Бабка цепко хватает ГГ за рукав и тащит ГГ куда-то во двор, в хозпостройки. ГГ на автомате идет за Бабкой, не особо понимая, что он делает и зачем.
Бабка заводит ГГ в какой-то сарай, кидает на ларь охапку сена, застеливает дерюгой.
Бабка: Лягай, солдатик, а то зараз упадешь, на тебе лица нет… Давай заховайся, миленький… Вашим зараз лучше не соваться… А я покамест Янека приберу, обмою, а потом и схороним его с тобой…
ГГ: Ты прости, мать… Мне это, надо… Да обожди ты! Мне на станцию надо, на станцию как дойти? Чтоб не по дороге?
Бабка: Куда тебе на Станцию, убьют же ж…
ГГ: Так я ж на службе, мне надо начальство найти, доложиться — а не то в дезертиры попаду.
Бабка: Какое тебе начальство, схоронись от греха, а как утихнет, так и пойдешь, мать хоть свою пожалей…
ГГ: Не, я пошел. Мать, ты мне скажешь, как покороче до Станции дойти?
Бабка: Дак вот, за моим огородом стежка, она как раз до Станции твоей… Не ходил бы ты, сынок…
ГГ выходит, бабка крестит его в спину и что-то шепчет со слезами на глазах.
(НАТ.) ДОРОГА МЕЖ СТАНЦИЕЙ И ГОРОДОМ — ДЕНЬГГ взбегает на холм, и шум пожара сразу усиливается — Станция рядом; бомбившие ее немецкие самолеты уже улетели.
ГГ идет между вполне мирно выглядящими служебными строениями Станции, они не пострадали при бомбежке, о войне напоминает лишь отдаленная канонада и близкий шум пожара с неразборчивым еще людским гвалтом.
На задней стороне одного из пакгаузов кучка цыган разного пола и возраста, много детей. Они заняты тем, что выдавили крохотное окно высоко на стене склада, и просовывают туда одного из пацанов.
ГГ в растерянности проходит мимо, цыгане тоже растеряны: дети помладше сосут пальцы, невинно вылупившись на представителя государства, старшие цыганята откровенно напуганы, бабы испуганно-дерзко подбоченились — да так и замерли, мужики мрачно глядят исподлобья и держат в рукавах ножи наготове.
Замирает и наполовину засунутый в форточку пацаненок.
Однако расстояние таково, что не требует немедленных действий, и ГГ проходит мимо цыган бочком, а цыгане не решаются ступить с места и только провожают ГГ напряженными взглядами.
Как только ГГ отворачивается, цыгане тут же бросаются продолжать начатое.
(НАТ.) СТАНЦИЯ — ДЕНЬГГ выворачивает из-за угла нетронутого пакгауза и оказывается на войне: горит здание Станции, горят составы на ж/д путях, вся пристанционная площадь в свежих, еще дымящихся воронках, кругом валяются убитые, горит перевернутая полуторка, мечутся военные и гражданские.