— Иногда надоедает слушать, как вокруг с утра до ночи коверкают твой родной язык. Не делай этого хотя бы ты.
В эту минуту он встретился с ней взглядом и увидел в глубине больших серых глаз что-то такое, отчего он вздрогнул и отвел взгляд. Но пламя, сжигавшее Эленсэнт в этот миг, светилось только в ее глазах, а голос был все так же спокойно-насмешлив:
— Простите, король Арагорн, но ваш родной язык слишком сложен для меня, — эта фраза, тоже сказанная по-гранасиански, была произнесена с безукоризненной точностью, может быть, потому, что в ней не было слов со звуками «дзж» и «чс».
Нелдор ничего не ответил ей на это. Юная нахалка… с глазами Лоини Келебниэ. Звезда по имени Сента… Эдж наск, ну почему такие многообещающие глаза столь часто встречаются здесь, на Озе, но редкость на Гранасии? Или, действительно, "то, что было, не возвратить назад, и она войдет с той стороны, откуда никто не будет ее ждать"?
— Пошли, — Нелдор дотронулся до ее плеча и ощутил, что она вся напряглась, как натянутая струна.
"Он меня ни во что не ставит", — подумала Эленсэнт. — "И в этом он абсолютно прав. Я не Ариэль."
До режиссерского «коралла» они дошли молча. Эленсэнт вбежала внутрь, а Нелдор остался у входа и завел какой-то легкий треп с Келли. Впервые за эти полгода он не мог дать себе отчет в своем настроении.
Через час в дверях показался Стэнли, и по его виду Хельд понял, что тот за этот час не менее пяти раз угрожал сровнять с землей рассадник матриархата.
— Пусть меня бросят на обед назгулам, если я понимаю, какого черта утвердил этого чертова эльфа на роль Иорет, — высказался Стэнли.
— Борис, ты не прав! — неожиданно возразил Нелдор. — Тебе стоило бы больше доверять чутью Ариэль, оно нас еще ни разу не подводило. В этой девушке действительно что-то есть.
— Есть, — подтвердил Стэнли с убитым видом. — Красивый голос, авантюризм и невозможные манеры.
Еще через день около знаменитого сарая, превращенного в галерею народного юмора, можно было наблюдать следующую сцену. Спиной к двери с тяжелым мечом в руках стоял Стэнли, облаченный в кольчугу с плеча Раздолбая. Напротив него стояли Эленсэнт и Мелиан, тоже с мечами и большими харадскими щитами. Поодаль на пустом контейнере в качестве зрительницы примостилась Ариэль.
— Ну что, начинаем? — спросил Стэнли, косясь на Королеву.
— Мы готовы, — за двоих ответила Мелиан и слегка выставила вперед щит. Тогда Стэнли сделал какой-то дикий прыжок и нанес ей удар. Мелиан удалось закрыться щитом, но, похоже, главной целью Торина была вовсе не она — в прыжке он изо всей силы ударил ногой по щиту Эленсэнт. Та без звука отлетела в сторону почти на три метра и грохнулась на колени Ариэль. Мелиан просто остолбенела от испуга.
— Ну, это уж совсем по-скотски! — возмущенно воскликнула Ариэль, помогая Эленсэнт подняться. — Сводить счеты таким образом… Я всегда знала, что ты Дубощит, но ты, оказывается, еще и Твердошлем!
Вид у Стэнли был растерянный — похоже, он сам не ожидал, что все так получится.
— Я же хотел, как лучше, — попытался оправдаться он, даже не заметив, как страшно его оскорбила Ариэль. — Я хотел ей показать…
Между тем Эленсэнт поднялась с земли. Она была страшно бледной, но даже теперь ей не изменило ее обычное спокойствие.
— Ничего страшного, — сказала она. — На будущее учту, а теперь продолжим.
Из приоткрытой двери сарая доносился стук мечей и грохот опрокидываемых вещей. Там Нелдор занимался с Хелл и Таллэ. Если заглянуть внутрь, то можно было увидеть, что вещи убраны поближе к стенам, а на правой стене появился новый рисунок: хмырь с некоторыми характерными чертами Раздолбая пил из бутылки, на которую была наклеена этикетка от "Мирвэ нэ Вэйанор". Подпись под рисунком гласила: "Есть которые Кольца на себе таскают, а у меня другие сокровища".
Нелдор отрабатывал с Хелкой выпады. Время от времени один из них натыкался на контейнеры, производя ужасный грохот, но оба не обращали на это никакого внимания. У левой стороны на большом сером щите валялся меч Таллэ, ожидающей своей очереди. Сама Таллэ с непонятными целями залезла за контейнеры, и оттуда виднелась только ее макушка.
— Не размахивай клинком, это не есть крапива, — неожиданно с улыбкой сказал Нелдор по-русски.
— Кропило, — поправила его Хелл, парируя удар. — Не искажай классику, Таллэ этого не любит.
Киносъемки были возобновлены только десятого апреля, и начались они со сцены в пригорянском трактире, которую впоследствии все ее очевидцы называли не иначе, как "Гарцующий Фродо".
Обычно редко какой эпизод приходилось переснимать дважды, но в этот раз что-то не ладилось. То есть, все шло просто превосходно до того момента, когда Фродо должен был влезть на стол и запеть "Под горой стоит трактир". Как ни старался Лиго Нерти, все, что он проделывал на этом столе, выглядело как-то неубедительно, и Стэнли начинал психовать. После неудачи в четвертом дубле он уже начал метать громы и молнии, но тут один из операторов, Витька Большаков, виновато сказал:
— Кажется, у меня что-то случилось с камерой.
— Проклятье! — Стэнли ударил кулаком по столу. — Это надолго?
— Да нет, на полчаса, не больше. Не думаю, чтобы там было что-то серьезное.
— Хорошо, — Стэнли направился к выходу из помещения. — Пока передохните, а через полчаса я вернусь, и тогда продолжим.
Едва за ним захлопнулась дверь, как из толпы посетителей трактира поднялась Эленсэнт-Иорет:
— Граждане, я думаю, не стоит расслабляться. Давайте, пока Торин где-то бегает, еще раз прогоним всю сцену, как если бы нас снимали.
В пятый раз началось повторение одних и тех же слов, но, видимо, отсутствие Стэнли добавило актерам энергии — пятый раз смотрелся не хуже, чем первый. Но вот дело опять дошло до песни…
Первый куплет Нерти пел без сопровождения, так что это было еще ничего. На втором куплете Иорет взялась за лютню и начала ему подыгрывать. Второй куплет выглядел сносно — но не более того. Нелдор начал хмуриться… Нерти начал третий куплет. И вдруг сидевшая среди пригорян Оля Бубенцова вскочила с места и полезла на стол к Фродо. Все замерли, но Иорет продолжала играть, и это заставило Нерти не прерывать песни. Оля влезла на стол, и, схватив Фродо за руку, начала какой-то развеселый танец — нечто среднее между рок-н-роллом и грузинской лезгинкой. Кто-то из задних рядов удачно вставил реплику между третьим и четвертым куплетами:
— Давай, Оль, покажи этому заезжему Накручинсу, как умеют плясать пригорянки!
Ободренная этими словами, Оля подхватила четвертый куплет, и сразу же всем показалось, что дело пошло веселее:
После этого в течение пяти куплетов на столе творилось нечто невообразимое. Оле удалось раззадорить Нерти, и теперь они вдвоем откалывали на столе коленца. Пригоряне лежали от хохота, одна Иорет с трудом сдерживала улыбку, а лицо Нелдора Нерти не мог разглядеть. Оля скакала по столу, как молодая коза, выделывая уж совсем невозможные номера — а Фродо не отставал от нее. Наконец, когда дело дошло до коровы, которая взвилась, он, вместо того, чтобы подпрыгнуть самому, подбросил вверх Олю, но не сумел поймать, и та неловко упала на стол, разлив все пиво из заранее выставленных на поднос кружек и сбив с ног Нерти. От этого толчка Фродо на животе проехал по всему столу и благополучно свалился вниз. Оля проделала то же самое, но успела руками уцепиться за края стола и теперь лежала в довольно дурацкой позе, свесив голову вниз и глядя на Нерти. Затем, видимо, вспомнив, что в этот момент Кольцо оказалось на пальце у Фродо, она открыла рот, и трактир потряс сверхвизг. Но его довольно скоро заглушил звонкий захлебывающийся смех. Все, кто находился в трактире, повернули головы в сторону двери и увидели Ариэль, согнувшуюся пополам от хохота.