— Все равно далеко не уйдешь! — мстительно сказал Гришка, поглядывая на свой меч, торчащий из-за пояса Мелиан. — Тебя поймают на любой переправе, а нижний брод захвачен Умбаром.
— Вы что, думаете, я дорогу не запомнила или Мордор обойти не сумею? — рассмеялась Мелиан. — Каким путем пришла, таким и уйду, выйду под Лориэном.
Харадримы, уныло ругаясь, удалялись в сторону Страны Мертвых. Мелиан обернулась. Харадская крепость мрачно чернела на фоне светлеющего неба, и последние звезды гасли над Андуином. И, простирая руку к башне, Мелиан с торжеством пропела последний куплет песенки харадской рабыни:
В эту же ночь произошло другое, не менее важное событие. Но чтобы рассказать о нем, придется вернуться почти на целые сутки назад.
…По множеству причин генерального сражения хотели и Светлые, и Черные Силы, но больше всего его хотели Валары. И вот в один прекрасный день Фарамир и Краса Эстар встретились на нейтральной территории и в присутствии Радагаста и Элк Ора договорились о времени и месте Пеленнорской битвы: 23 июля, около полудня, большая поляна между Ристанией и Гондором, на приличном расстоянии от Андуина.
К тому времени ситуация сложилась совершенно средиземская: для Светлых Сил поражение в этой битве значило смерть всех надежд, для Энгуса же не играло столь убийственной роли. Всю ночь перед сражением Нелдор, Гэндальф, Денэтор, конунг Имраэль и сыновья Элронда просидели в палатке наместника, нервно решая, что им делать. У палатки в карауле стояли двое стражей Цитадели, без всякой жалости отгоняя всех желающих подслушать совещание Владык. Особенно угнетало всех то, что Стэнли горел желанием заснять эту битву и без изменений вставить кадры в фильм. Это налагало на всех участников предстоящего мордобития (то есть битвы с Мордором) двойную ответственность.
…Потом, уже во время самого сражения, Эленсэнт вспомнила, что когда Нелдор утром вышел из палатки, у него был такой измученный и мрачный вид, словно он и в самом деле всю ночь вырывал палантир из-под власти Саурона. Тогда он лишь на ходу улыбнулся ей и направился на поляну, где паслась его темно-серая красавица лошадь с символическим именем Ардес.
А сейчас, когда Черное воинство могло вот-вот начать теснить Светлые Силы, когда девять назгулов творили все, что хотели (так как в битве принимали участие всего шесть или семь девушек и лишь один хоббит), когда на левом фланге ристанийская конница делала неизвестно что, а на правом конунг Имраэль лез на врага, как на амбразуру — Нелдор неизменно находился в самой гуще сражения во главе своего Серого Отряда, от которого осталось лишь одиннадцать человек, и все его приказы были, как всегда, точными и спокойными.
Эленсэнт на своей рыжей Глории все время держалась рядом с ним слева и чуть сзади. Вопреки соображениям безопасности, Нелдор был без шлема, и ветер играл его длинными темными волосами, схваченными, как и у любого другого дунаданца, кожаным ремешком с тускло поблескивающей металлической звездочкой во лбу. Эленсэнт смотрела на него — и ее сердце против воли начинало беспокойно колотиться в груди. А в памяти, по-недоброму услужливой, снова и снова всплывал тот прозрачный, как оконное стекло, сентябрьский день в Гондорском зале Московского клуба системы «Рассвет». Но в тот день Эленсэнт увидела человека кор-эндалльского происхождения, идеально подходящего для роли Арагорна сегодня перед нею был сам Арагорн. И она не знала, не представляла себе, как и когда произошла эта перемена. Что было ее причиной? Пять напряженных недель Суперигрищ? Общение с «продвинутыми» толкиенутыми, ежесекундно ждущими подтверждения, что он соответствует взятой на себя роли? Или внезапно заговорившая кровь одного из высоких кор-эндалльских родов? А может быть, все сразу? Если бы кто-то из "партии серых", или Ариэль, или даже сам Нелдор заговорили с нею об этом, она бы ответила убийственной насмешкой или грубоватым нахальством, только… только если бы в этот миг кто-то из Черных пустил стрелу в Нелдора, Эленсэнт закрыла бы его своей грудью, даже не успев понять, что она это делает.
Впрочем, ни один воин Серого Отряда, глядя на этого высокого и гордого человека в серебристо-сером лориэнском плаще, никогда не мог представить его слезающим с балкона Ариэль с белой розой в зубах. А если кто-нибудь начинал у костра пересказывать эту историю, ее воспринимали как красивую, но нелепую легенду, плод разгоряченного воображения девчонок…
В какой-то момент все, кто в этот миг был на поляне, совершенно утратили ощущение реальности, начисто забыли про Стэнли с его кинокамерами и операторами-майя. Перед ними был только враг — и этого врага требовалось победить. Краем глаза Эленсэнт увидела, как Денэтор выдергивает из груди стрелу — она вошла как раз между двумя пластинами доспехов, и они слегка зажали ее. Ристанийская конница, которой как попало командовали Эльфхельм и Эркенбранд, держалась из последних сил. И все больше отчаяния звучало в боевом кличе Минас-Тирита "Гондор эн Нуменор!".
Внезапно грудь Эленсэнт стиснуло тягостное предчувствие страшной опасности, которая вот-вот появится прямо перед нею и от которой не будет спасения. И когда ряды Черных Сил расступились и вперед выехал всадник на черном коне и сам одетый во все черное, в шлеме с опущенным забралом — она не удивилась. Она испугалась, потому что ясно поняла и почувствовала, кто это такой и что сейчас произойдет.
— Ну, кто из вас рискнет сразиться лично со мной?! — голос из-под черного шлема, увенчанного золотой короной, прозвучал глухо и страшно. И хотя он не прибавил к этим словам ничего больше, но многим в этот миг почудился тот леденящий душу смех, что пару раз страшной тенью мелькал в кадрах фильма.
Нелдор выпрямился в седле и крепче сжал рукоять Андрила. Яснее, чем кто-либо другой, он понял, что вызов предназначен лично ему. Внезапно легкий порыв ветра распахнул черный бархатный плащ ужасного всадника, и Нелдор с изумлением увидал на его груди силфенилловый листок Ариэль! Два камня на листке были темны и тусклы, как выколотые глаза, и лишь третий ярко, ослепительно горел, словно зеленовато-золотистая звезда.
И вдруг, раздвинув оцепенелые ряды Светлых Сил, навстречу Саурону шагнул незнакомый красивый парень с длинными каштановыми волосами, в эльфийском прикиде и таком же, как у Нелдора, лориэнском плаще. На нем не было ни кольчуги, ни других доспехов — только длинный сверкающий меч в руке. Никто не знал, откуда взялся этот тип и как его зовут, и лишь Эленсэнт с ее цепкой памятью сразу узнала Эндвэлла.
— Сойди с коня, Черный Властелин! — звонко и чуть презрительно прозвучал его голос, которому гранасианский акцент придавал странную, тревожащую душу мелодичность. — Я буду биться с тобой только на равных!
Саурон соскочил с коня, которого тут же подхватил какой-то начальник орков в рогатом шлеме, и резким движением выхватил тяжелый черный меч. На лезвии у самой рукояти золотом блеснула Руна Мрака.
В полной тишине лязгнули скрестившиеся мечи. Словно голубая молния мгновенно промелькнула между двумя противниками. Удар, еще один! Выпад, уход и снова эффектный выпад Эндвэлла… Эленсэнт позабыла, кто она и зачем здесь находится — до того это было красивое зрелище. Да и остальные наблюдали за этим невероятным поединком, затаив дыхание. Энгус орудовал мечом так, как, наверное, не делал этого ни разу в жизни, но сейчас у него был в высшей степени достойный противник.
"Я сплю и вижу сон", — отрешенно подумала Эленсэнт, глядя расширенными глазами на фантастическую схватку. "Вот сейчас проснусь, и ничего не будет — ни Саурона, ни этого миляги."