— Ты-то куда, повелитель? — крикнул ему в спину один из оставшихся орков.
— Брасиду должок отдать, — через плечо проорал Лео. — В прошлом году он такую свинью подложил Хараду в самый решающий момент!
Едва за кустами затих топот орков, Мелиан резко вскочила на ноги.
— Теперь или никогда! — прошептала она. — Действуем, пока Саурон не прислал подкрепление! Этих троих я беру на себя, а ты подкрадывайся сзади и бросай Кольцо!
Нерти кивнул. Тогда Мелиан, прикрываясь елочками, прокралась на левый склон, а затем, не таясь, шагнула из-за деревьев и легко сбежала по склону, громко напевая марш орков, сочиненный Хелл:
Его Багрово-Око-священство
Нам обещал жратву и полное блаженство,
Жратвы не дали, мы есть хотим!
Мигни же, Око — Сарумана вмиг съедим!
И вдруг на полпути она споткнулась о корень и неловко упала.
— Урукхаи! — позвала она жалобно. — Помогите! Я, кажется, ногу подвернула.
Двое орков сразу же наперегонки бросились к ней. Они хотели подать ей руку… и неожиданно наткнулись на выхваченные мечи. Настолько неожиданно, что даже не попытались как-то защититься, и Мелиан в минуту покончила с ними. Как ни в чем ни бывало девушка легко подбежала к Ородруину и здесь скрестила оружие с последним из оставшихся в живых орков.
Увидев это, Нерти понял, что нельзя медлить ни секунды, и камнем скатился со склона, на ходу расстегивая цепочку с Кольцом.
Орк, разъяренный предательским, по его мнению, поведением Мелиан, был вполне готов спихнуть в Ородруин ее саму. Но тут он краем глаза заметил бегущего к Роковой горе Нерти и сразу понял, как их всех одурачили. Он хотел броситься наперерез к Хранителю, но этого ему не дала сделать Мелиан. Одним прыжком Фродо оказался над ямой и высоко поднял левую руку с зажатым в ней Кольцом.
— Остановитесь!!!
Такая сила была в этом звонком призыве, что и орк, и Мелиан опустили мечи. И тогда Фродо медленно разжал пальцы. Черное с золотом Кольцо как бы нехотя выскользнуло из его руки и исчезло на дне Ородруина.
Конечно, эта сцена была совсем не так красива, как в фильме. Не было вокруг мрачных сводов Саммат-Наура, и Кольцо в руке Нерти не сверкало живым огнем… однако Мишка Кошкин, забыв и про кинокамеру, и про все на свете, наблюдал за всем этим, как зачарованный, и его торчащая из кустов голова выглядела довольно глупо. А когда Мелиан сбросила орочью шкуру и под ней обнаружились зеленый свитер и голубой эльфийский стеклокамень, у Михаила вообще челюсть отвисла.
Только сейчас Мелиан изволила обратить на него свое внимание:
— Слушай, дорогой друг, а ты вообще-то зачем тут сидишь? Если для того, чтобы кусты подпирать, то они и так ровно растут! Сам видишь, что свершилось, так и валарствуй, черт тебя побери!
Мишка начал выбираться из кустов. Мелиан повернулась к оркам.
— А вы чего тут стоите? Ну-ка, в Страну Мертвых бегом марш! Да-да, и ты тоже! Три удара, как в аптеке, или ты их вообще не считал?
Орки нехотя повиновались. Мишка вытащил из кармана ракетницу и дал одну за другой три голубых ракеты — сигнал "Кольцо уничтожено". Затем он взялся за радиотелефон и начал передавать сообщение:
— Всем валарам и Владыкам! Кольцо Всевластья уничтожено в девять часов тридцать шесть минут. Черный Властелин Саурон! Сопротивление бесполезно! Светлые силы победили.
— Победили! — Мелиан сорвала с головы Нерти орочий шлем и закружила его по поляне. — Слышишь, Фродо, это мы победили! Назло всем Энгусам, рыжим Галькам и принцам Ардви! Да здравствуют Суперигрища и суперфильм!
Естественно, что такую сокрушительную победу требовалось отпраздновать. Поэтому слегка обалдевшие от Мишкиного сообщения валары решили объявить последний день Суперигрищ киносъемочным: снимали коронацию, затем свадьбу Арагорна и Арвен. Впрочем, в этот день была не только эта свадьба…
Утром 26 июля Ариэль шла по узенькой тропке, ведущей из Раздола на большую дорогу, по которой из Хоббитании, через Пригорье, Морию и Ристанию можно было дойти до самого Гондора.
Внезапно со стороны Пригорья послышались голоса, и один из этих голосов, без сомнения, принадлежал Таллэ. Из какого-то внезапного озорства Ариэль притаилась за кустами, чтобы неожиданно появиться перед "партией серых". Но, когда из-за поворота дороги вышли двое, она сразу поняла, что этого делать не стоит.
Таллэ была одета как в фильме, только на голове вместо алой повязки серебристый обруч с большим радужным камнем. Итильский плащ застегнут брошью в виде серебряного дракона с рубиновыми глазами, которого в Арноре и других поселениях Севера любовно звали Смоки Маленьким. А затем Ариэль перевела взгляд на спутника Таллэ — и едва сдержала возглас удивления. Этот проклятый алфенилловый листок, доставивший столько хлопот и Эндвэллу, и Энгусу, и лично Ариэль, сейчас сверкал на груди Гилморна! И словно прозвучал в ушах Королевы голос Эленсэнт: "Запомни первую заповедь Средиземья: тот кто отдает добровольно, не теряет ничего".
Впереди был довольно крутой спуск к маленькой, заросшей травой речушке, притоку Оки, которую по ходу Игрищ обзывали то Бруиненом, то Селебрантой. Таллэ спускалась осторожно, опираясь на руку Гилморна и придерживая края длинного плаща, и при этом не переставала что-то оживленно рассказывать.
Двое перешли мостик и снова вышли на Тракт, но, увлеченные разговором, словно не замечали, что маленькая рука, унизанная кольцами, все еще держится за сильную руку в черной перчатке…
А поздно вечером в Раздоле опять был турнир, и снова на стенах и во дворе звенели гитары. Только теперь, заслышав медленный и величавый напев "Древнего золота", Таллэ уже не плакала, а заливалась счастливым не то смехом, не то стоном.
На этот раз в сражениях не было какой-то упорядоченности. Дрались, кто с кем хотел, по силам, по несколько пар сразу, а на правой стене гондорцы с умбарскими пиратами устроили «театралку», словно внизу их караулил майя с кинокамерой.
Ариэль с Нелдором стояли чуть в стороне и наблюдали за весельем.
— Ну и ну, — улыбаясь, говорил Нелдор с притворным осуждением. — Это ж надо — за почти шесть недель мечами не намахались!
И в этот момент во двор Раздола бодро вошел Борис Стэнли — в кольчуге и с Волшебной Отверткой в руках. Сразу прекратились все драки и умолкли все песни. Ощущение какой-то радостной жути повисло над Раздолом. Затем Боромир поднялся, не торопясь, взял свой меч, соскочил со стены и медленно-медленно пошел навстречу Стэнли. Торин Дубощит с опаской оглянулся. Ворота Раздола были уже закрыты, и возле них, мило улыбаясь, стояли на стреме Элладан и Элрохир. Боромир резко взмахнул мечом, и Стэнли ничего не оставалось, как прибегнуть к помощи Волшебной Отвертки.
Мелиан, героиня вечера, сидевшая на самом почетном месте, вдруг восторженно взвыла, схватила гитару и в качестве аккомпанемента к схватке заиграла "В небе над Раздолом страшный назгул пролетал". Сидящим на стенах это доставило огромное удовольствие. То и дело раздавались крики:
— Поддай ему, Боромир! Так его, рожу валарскую! Смерть Торину!
Ариэль не вмешивалась. От "партии серых" она уже не один раз слышала о таких "проверках боеспособности". А со стен уже начали прыгать во двор желающие поучаствовать. Гилморн и Алкар в нерешительности оглянулись на сидевших тут же Таллэ, Эленсэнт и Хелл. Девушки улыбались и кивали. И тогда дунаданцы, подхватив оружие, тоже спрыгнули со стены…
— По-моему, это уже нечестно, — Нелдор озабочено повернулся к Ариэль.
— Ты же видишь, что они не всерьез! — рассмеялась та. — В «Рассвете» существует давняя традиция после Игрищ устраивать расправу над валарами. Разве твои Серые не рассказывали тебе об этом?
…А еще позже, когда все уже успокоились, когда Энгус и Нелдор по просьбам зрителей сцепились еще раз, когда попробовали "гвоздь программы" — драку вслепую, на звон оружия, и наконец, устав, все залезли на стены тогда Ариэль еще раз испытала тот миг сладостного восторга, когда тебе подвластно все и все вокруг прекрасно. А под факелом опять пели. И над хором голосов с неожиданной силой взлетал голос Таллэ, потому что это была ее песня, из фильма: