Танки превращались в металлический хлам десятками. У некоторых отрывало башни, другие, вообще, разваливались пополам, у некоторых отваливались пушки. Но оставшиеся неуклонно двигались вперед, объезжая поврежденные машины, и частенько наезжая на своих пехотинцев, которые не успевали вовремя отскочить. Все затянуло мерзким дымом, который начало тянуть в сторону линии обороны батальона.
Капитан постоянно был начеку и вносил поправки, называя своих бойцов по номерам, а не по фамилиям. Николай подумал, что и это очень удобно. Попробуй в горячке боя вызвать, например, Самогородецкого или Бекбашимбулатова из их взвода.
Несколько раз вблизи от их наблюдательного пункта, из образовавшиеся дымовой завесы, выныривали немецкие танки, и Николай пару раз удачно их подбил. Но в третий раз, замешкавшись, промазал. Лихорадочно перезаряжая гранатомет, он осознавал, что не успевает, и что танк вот-вот наедет на них. Но капитан поддал какую-то команду, и из дыма вынырнула «моделька», которая все расставила по своим местам.
Николаю казалось, что бой продолжается уже, как минимум, пару часов, хотя, как потом выяснилось, он длился всего 35 минут.
И совершенно неожиданно для него капитан подал команду: — Всем отбой! Вся бронетехника уничтожена! Сбор у командного пункта батальона. — Пошли, Исаев, — добавил капитан, собирая свои принадлежности. — Тут можно и пулю случайную получить. Немецкая пехота, хотя и отступала, продолжала отстреливаться. — Да, упорные, бойцы, — заметил на это капитан. — Наверняка, у них строжайший приказ. Ладно, пошли.
Когда они приблизились к блиндажу, к нему подошел и комбат, к которому тотчас бросился солдат-связист. — Товарищ капитан, — запыхавшись, начал он, — товарищ командир полка уже сколько раз вас требовал к телефону. А я ему отвечаю, что вы заняты, что отражаете атаку немецких танков. Он ругается и говорит, что никаких танков быть не может, что тут все перепились и палят в белый свет. Грозит приехать, и арестовать всех офицеров, и меня за то, что я огрызаюсь. Меня-то за что, товарищ капитан?
— Да и нас не за что, — пробормотал комбат.
— С победой тебя, комбат, — сказал капитан Неустроев. — Ты не унывай, дружище. Да, тебе в ближайшее время достанется, за все, чего и не было, что было. Но ты держись, ты рассказывай так, как все было. Ничего не приукрашивай, и не опускай. И все будет хорошо, вот увидишь. Я же обещал тебе, что перебьем все танки, так все и получилось. И ты, Исаев, держись и у тебя все будет хорошо. Увидев, что все его бойцы собрались, капитан Неустроев подал команду: — В колонну по два становись! Шагом марш!
Он пожал руку комбату, Исаеву, заодно и оторопевшему солдату-связисту и пошел догонять свое войско.
Когда они уже поворачивали на тропинке за кусты, Исаев решил догнать и спросить капитан, правильно ли он решил — откуда они прибыли. Когда он добежал до поворота, там уже никого не было, но Николай этому уже не удивился.
Глава 9
Совещание Ставки Верховного Главнокомандования, посвященное вооружениям, в назначенное время не началось. Секретарь Верховного сообщил, что совещание обязательно состоится, и что ожидают еще одного человека, которого заранее не пригласили, но обладающего важной информации. А затем он предложил ожидающим в приемной товарищам пройти в соседнее помещение, в котором их услугам будет горячий чай, легкие закуски, газеты и журналы.
Когда они, наконец, вошли в кабинет и сели за стол, слово для справки было представлено начальнику Генерального Штаба.
— Товарищи, — начал он. — Вы все, наверное, знаете, что сегодня утром мы направили ультиматум руководству гитлеровской Германии с требованием капитулировать. Срок ультиматума истекает завтра утром, в 10-00 по берлинскому времени. Однако противник, вместо того, чтобы обсуждать условия капитуляции, предпринял ряд отчаянных наступлений на нескольких участках фронта. И, самое серьезное наступление — в ближайшем Подмосковье. Был предпринят мощный танковый удар с сопровождением пехоты, который отбит. Подбито очень много танков и другой бронетехники.
— Сколько танков? Десять, двадцать? Каким оружием? — посыпались вопросы из-за стола.
— К сожалению, в рапорте, подготовленном в штабе полка, об этом ничего не говорится.
— Беззубый рапорт, — констатировал один из участников совещания.
— Мы обо всем узнаем от командира батальона, отбившего атаку. Он уже в Кремле.
В это время на столе Верховного тренькнул телефон. — Да, слушаю. Вот как? Арестован? Неважно, пусть заходит.
Дверь открылась, и в кабинет вошел мужчина средних лет в военной форме, сопровождаемый двумя офицерами в форме войск НКВД. — Арестованный командир батальона доставлен, товарищ Сталин, — доложил один из них.
— Но я не давал такой команды.
— Он арестован по приказу командира полка, и был направлен в трибунал. Мы не в силах отменить приказ командира полка, но сослались на ваше указание, и его отпустили под нашу ответственность.
— Хорошо, спасибо, товарищи. Вы свободны, можете возвращаться в свою часть, вы здесь больше не понадобитесь.
— Вы командир батальона, который отбил танковую атаку противника? — спросил Верховный, подойдя к вошедшему человеку.
— Да, я командир батальона, товарищ Сталин, но это не совсем так. Личный состав батальона отражал атаку вражеской пехоты, а бронетехнику разгромил отряд особого назначения при Генеральном Штабе Красной Армии. Да, особый отряд с секретным оружием огромной поражающей силы.
— Но у нас нет такого подразделения, тем более, с таким оружием, — послышался голос начальника штаба. — У нас только…
— Товарищи, мы собрались исключительно ради вооружения. Давайте, сначала разберемся с этим секретным оружием, а уже потом с остальными вопросами — остановил его Верховный. — Что же это за такое оружие, товарищ… как ваша фамилия?
— Верховцев, товарищ Сталин.
— Хорошо, говорите товарищ Верховцев.
— У этого отряда было несколько видов оружия. Большая часть оружия была упакована в такие большие вещмешки, похожие на чемоданы, и о нем я ничего сказать не могу. Еще у большинства бойцов отряда был предмет, похожий на небольшое охотничье ружье, правда, оно без приклада. Это просто такая труба с ручкой.
— Жо… с ручкой, — буркнул кто-то за столом.
— Прекратите глупости, товарищи, — отреагировал Верховный. — Продолжайте, товарищ, Верховцев.
— Но действие всех видов оружия я наблюдал воочию, товарищ Сталин. Из этих трубок стреляли зарядами, похожими на нашу «Катюшу», только миниатюрную. Я так говорю, потому что видел «Катюшу» в действии. И удар такой маленькой катюши просто поразителен. У некоторых танков срывало башни, у других просто раскалывались корпуса, ну и так далее. Еще бойцы отряда запускали маленькие, можно сказать, самолетики, которые зависали над танком, сбрасывали на него заряд, а затем возвращались к бойцу. И от танка ничего не оставалось. А еще были самолетики, которые посылали луч, как из гиперболоида инженера Гарина. Ну, это была такая фантастика. И этот луч разрезал броню.
— Да у него белая горячка! Перепил, небось, от безделья! Надо же такое наговорить! Не зря его арестовали, а мы его слушаем! Наглец! — послышались возгласы.
— Тихо, товарищи, — сказал Верховный, — давайте, послушаем до конца. И сколько же танков они подбили, товарищ Верховцев?