— Товарищи, не перебивайте докладчика, пожалуйста, — остановил дискуссию Верховный. А вы продолжайте.
— У меня все, товарищ Сталин, — сказал Николай, закончив сообщение.
— Хорошо, спасибо. Вы очень хорошо все рассказали, даже я понял, хотя по специальности я священнослужитель. А теперь скажите, как вы думаете, откуда появился этот особый отряд?
— Я думаю из нашего будущего, товарищ Сталин. На машине времени.
— Как у Герберта Уэллса?
— Да, товарищ Сталин.
— Как вы пришли к такому выводу?
— Просто, исходя из того, что я только что рассказал. В нашем времени это невозможно.
— Хорошо. Да, товарищи, давайте, сделаем перерыв, я вижу, что все устали. Выпьем чайку, перекурим.
Участники совещания начали дружно вставать, так как действительно засиделись.
Глава 10
Когда после перерыва все расселись (Верховцев и Исаев сели на стулья у стены), к ним подошел Верховной. Товарищ Верховцев, — спросил он, — а что вы думаете об особом отряде? Согласны ли вы с мнением Исаева?
— Да, я согласен с Исаевым, товарищ Сталин.
— Вы сделали такой вывод на тех же основаниях, как и он, или у вас есть какие-нибудь дополнительные аргументы в пользу этого мнения?
— Вы знаете, я поначалу сомневался, но один, незначительный момент меня убедил. Когда появились немецкие танки, перед самым началом боя, капитан Неустроев перекрестился.
— И что же в этом такого?
— Да ни один наш советский офицер, командир, тем более в присутствии подчиненных, не стал бы этого делать, понимая, чем это может ему аукнуться.
— То есть вы полагаете, что в нашем далеком будущем атеизм будет отменен? Вы так проанализировали все, что видели и слышали?
— Ну, не знаю, я просто так подумал.
— Понятно. Вы так подумали. Да, если это так, то в этом будущем я бы без работы не остался.
И все сидящие за столом одновременно подумали, что их Верховный за сегодняшний день стал намного человечнее.
— А теперь продолжим, товарищи, — сказал Верховный, вернувшись к своему столу. — Итак, мы теперь знаем, как устроено это мощное оружие, этот гранатомет. Этот капитан Неустроев, мудрый человек, не зря рассказал Исаеву все самым подробным образом и научил его им пользоваться.
— Товарищ нарком, — обратился он к Наркому Вооружения — сможем ли мы организовать производство таких гранатометов, и, за какое время?
— Товарищ Сталин, — послышался голос. — А не стоит ли подождать до завтра? Есть ли смысл организовывать изготовления гранатометов, если завтра Германия капитулирует?
— Мы ничего не будем ждать, товарищи. Мы всегда должны быть готовы к войне, чтобы жить в мире. Мы готовились к этой войне, но недостаточно, я честно об этом говорю, и в этом есть немалая доля моей личной вины. Мы не имеем права больше допускать такие ошибки. Говорите, товарищ нарком.
— Я думаю, товарищ Сталин, что мы без особых проблем освоим производство этого оружия. На мой взгляд, в нем нет ничего сложного, кроме самой идеи. Все материалы имеются в наличии, но с этим разберутся специалисты. Да, конечно, нужно готовить чертежи, оснастку и все такое, но полагаю, что где-то, через месяц опытные образцы будут готовы. Вот если бы…
— Минутку.
Верховный снова встал, и подошел к сидящим Верховцеву и Исаеву. — Товарищ Исаев, как вы смотрите на то, чтобы перейти из вашего комендантского взвода в Наркомат Вооружения. Там вы окажетесь гораздо полезнее, а ваш взвод уж как-нибудь обойдется и без вас.
— Да что вы, товарищ Сталин, я ведь не конструктор-проектировщик, не технолог и не производственник.
— У нас своих конструкторов и технологов предостаточно, а вот физиков нет, — вмешался в разговор Нарком. Вы ведь физик, как я понял, товарищ Исаев?
— Да физик-теоретик.
— Вот и хорошо, таких специалистов нам как раз не хватает.
— Значит, решено, — констатировал Верховный, возвращаясь к своему столу. — У нас остался еще один важный вопрос, товарищи, — продолжил он. На мой взгляд, у нас назрела необходимость создать аналитический центр, например, при Генеральном Штабе. Мы этот вопрос совершенно упустили.
— А что это такое? Зачем? — послышались вопросы.
— Это подразделение, товарищи, должно собирать и систематизировать публичную информацию, независимо от ее важности, темы и направленности, то есть по любым техническим, военным, политическим и всем прочим вопросам. После систематизации информацию нужно будет анализировать для того, чтобы делать выводы и составлять прогнозы. Я имею в виду информацию как внутреннюю, так и внешнюю. А это значит, что нужно будет слушать радио зарубежных стран, читать газеты. А для этого потребуются специалисты, знающие языки.
Из-за стола послышались отклики на сказанное: — Понятно. Ничего себе — слушать вражьи голоса? Серьезное и непростое дело! Читать газеты капиталистов?
— Да, товарищи, — согласился Верховный, — это серьезное и непростое дело, но его нужно делать. Чтобы победить врага, нужно его хорошо знать, и эти знания нам обеспечит это новое подразделение. И я полагаю, товарищи, что лучшего руководителя для такого подразделения, как товарищ Верховцев, майор Верховцев, нам не найти. Он очень хорошо думает, анализирует и делает соответствующие выводы.
— Да что вы, товарищ Сталин! — вскочил Верховцев. Во-первых, я капитан, а не майор, если меня трибунал вообще звания не лишил. Я же под следствием. И чтобы работать в таком подразделении, нужно будет сидеть в какой-то конторе, за столом, а я к этому непривычен. Я просто не смогу этим заниматься. И языков я не знаю, разве что, матерный. Да, у меня же батальон под началом…
— Кто вам сказал, товарищ Верховцев, что надо постоянно сидеть в конторе. Вы что, в конторе сидели, когда надумали то, о чем нам рассказали.
— Нет, товарищ Сталин, я просто шел на рекогносцировку и думал, даже не осознавая, что думаю, как-то отвлеченно. Даже затрудняюсь объяснить, как. Или, сидя в окопе, ну, это, вообще, проще простого.
— Вот так и будете думать, например, на рыбалке или, гуляя в парке, на ваше усмотрение. А в контору, конечно, нужно будет являться. И знатоки языков найдутся. Что касается трибунала, то я вас из-под следствия вывести не могу. Но полагаю, что трибунал, рассмотрев все обстоятельства, посчитает и вас и Исаева невиновными. Очередное звание майора будет вам присвоено, вы его заслужили. Так что, предлагаю вам попробовать. Не понравится — откажетесь, принуждать вас никто не собирается. Ну что, договорились?
— Ну, не знаю, разве что попробовать.
— Тогда решено.
Верховный снова подошел к однополчанам. — Завидую я вам, братцы, вас ждет такое интересное будущее. Я уверен, что мы с вами еще увидимся, и не раз, — и он отошел к своему столу.
— Товарищи, мы с вами плодотворно поработали, и все решили. Наверное, будем заканчивать совещание. Да, насчет противотанковых ружей. Мы эту тему не закрываем, они нам еще понадобятся. Но, давайте, обсудим этот вопрос в следующий раз, что-то я сегодня устал. Нет возражений?
— Нет, конечно, товарищ Сталин, — послышался повеселевший голос конструктора противотанкового ружья. — Да у меня и мыслишки новые появились с подачи товарища Физика. Надо будет их попробовать реализовать. Спасибо тебе, парень!
— Тогда все свободны. До свидания, товарищи.
Участники совещания расходились, пытаясь понять — по какой же причине их Верховный так изменился. В лучшую сторону…