Геринг передохнул, и продолжил: — Таким образом, они становились полноценным звеном сразу после взлета, и могли прикрывать друг друга. Они так поступили и в этот раз. Но когда ведущий самолет при разбеге достиг середины взлетной полосы, он неожиданно остановился, и встал на дыбы. Вы же понимаете, винт ударил по бетону, посыпалась куча искр, а ведомый самолет врезался в него. У них были полные баки, полный боекомплект… Они сгорели заживо. Упокой Господь их души…
— Сначала все подумали, что на истребителе случайно сработали тормоза, но вон тот парень, — Геринг показал в сторону сидящего на табурете парня, которого перевязывали, — четко видел, что шасси истребителя просто провалились в бетон. Он стал об этом рассказывать, но ему никто не поверил, тогда он, не обращая внимания на пожар, подобрался туда, и обнаружил, что бетон в том месте превратился в жидкую грязь. Он даже набрал кусок этой грязи в свою пилотку… Обгорел, бедняга, правда, при этом. В любом случае, он молодец. Вы сами можете его расспросить и посмотреть… Да, вчера полеты выполнялись до позднего вечера, и с полосой все было нормально, а сегодня утром… вот такое ЧП.
— Да спрошу и посмотрю… позже, — отозвался фюрер. — Вы что же, Геринг, хотите сказать, что под покровом ночи кто-то выдолбил канаву поперек бетонной полосы, и заполнил ее грязью?
— Нет, это невозможно, мой фюрер. Аэродром, в особенности ангары и взлетная полоса, тщательно охраняются. По периметру и вдоль полосы постоянно ходят караульные с собаками, ограждение оснащено тревожной сигнализацией, в ночное время вся территория систематически освещается прожекторами. И, чтобы выдолбить этот бетон, нужен мощный компрессор, отбойные молотки, бригада рабочих. Нет, это просто невозможно. Любое несанкционированное движение на взлетно-посадочной полосе в ночное время было бы немедленно пресечено.
— Тогда, Геринг, остается только вариант, что русские прилетели на своем ковре-самолете и полили взлетную полосу «мертвой водой». Теперь, Геринг, вам остается только попросить их прилететь еще раз с «живой водой», чтобы оживить моих любимых пилотов. Неплохая сказочка, а?
Геринг замер с открытым ртом, восхищенно смотря на фюрера. — А ведь верно, точно, это единственный вариант, — пробормотал он. — Прилетели — он же бесшумный — вылили — улетели. Вы, мой фюрер, как всегда, зрите в корень любой проблемы. Да, вот что еще я не успел вам рассказать. Организованы полномасштабные оперативно-розыскные мероприятия. К ним привлечены работники контрразведки и лучшие оперативники сыскной полиции. Они опрашивают всех сотрудников аэродрома, и прежде всего тех, кто был на посту в ночное время, проверяют записи в оперативных журналах и все такое. Мне уже доложили, что осмотрено внешнее ограждение аэродрома, но никаких попыток проникновения на территорию не обнаружено. Никаких следов за ограждением также не обнаружено. Сейчас проводится осмотр прилегающей к аэродрому территории, а также опрос местных жителей в ближайших населенных пунктах.
— Да, Геринг, это разумно — осмотреть прилегающую территорию и опросить местных жителей. Возможно, кто-то что-то видел, или заметил или будут найдены какие-то следы воздействия. Действуйте, Геринг, я на вас надеюсь! Как только оперативники закончат запланированные мероприятия, немедленно приезжайте ко мне, независимо от того обнаружат они что-нибудь или нет. Нужно будет обсудить создавшееся положение. Да поможет вам бог!
— А что с вражескими самолетами, они еще здесь? — спросил фюрер, ни к кому не обращаясь, и не поднимая взора к небесам.
— Нет, они улетели, — ответили одновременно Геринг и Фридрих
Фюрер повернулся и, ничего не говоря, направился к все еще сидящему на табурете обгоревшему солдату, и о чем-то поговорил с ним, держа свою руку на его плече. Никто из присутствующих последовать за фюрером не посмел.
— «Какой же он умница», — подумал Фридрих. — «Не зря нация избрала его своим лидером, а со всеми этими возникшими неурядицами он, конечно же, справится».
Глава 5
К 10 часам утра по берлинскому времени в большом кабинете ставки фюрера собрались все приглашенные на экстренное совещание. Сам фюрер после возвращения с аэродрома уединился в своей личной комнате отдыха. Адъютант Фридрих неоднократно выходил из его комнаты с разными поручениями. Проходя по общему залу, он замечал, что некоторые собравшееся переживают, ожидая бури, другие ведут себя спокойно. Скорее всего, их поведение зависело от меры участие или неучастия в происшедших событиях. Больше всех, как приметил Фридрих, переживал министр пропаганды Геббельс. Время от времени он вставал со своего стула и ходил по залу, беззвучно шевеля губами, по-видимому, репетируя свое оправдание.
Геринг прибыл на совещание в 10-08, о чем Фридрих немедленно известил фюрера.
— Здравствуйте, господа, — произнес фюрер, выйдя из своей комнаты. — Я не могу сказать «Доброе утро», поскольку оно омрачено произошедшими событиями. Больше всего меня расстроила трагическая гибель наших лучших пилотов. Почтим их память!
Все встали.
— Спасибо, прошу садиться.
— Господа, я собрал вас, чтобы обсудить происшедшие события и наметить план наших дальнейших действий. Не скрою, что я был взволнован, и даже несколько напуган этими событиями. Итак, сегодня утром в берлинском небе появились вражеские самолеты, которые разбросали листовки, содержащие ультиматум. Нам предлагают капитулировать, и дают на раздумья одни сутки. В противном случае Сталин обещает уничтожить всю нашу экономику, как и экономику наших союзников в течение недели путем применения дальней бомбардировочной авиации.
Докладчик сделал паузу, затем продолжил: — В подтверждение своих намерений неприятель провел диверсию на аэродроме, а также провел блестящую операцию то распространению текста ультиматума по берлинскому радио. Это с одной стороны. С другой стороны, я хочу напомнить вам, что наши войска находятся под Москвой, и не сегодня-завтра ее займут. Можно подумать, что Сталин сошел с ума от страха и прислал этот ультиматум. С другой стороны, он продемонстрировал нам достижения их науки и техники, а также возможности своих агентов в Берлине. Однако, зная Сталина, как трезвого и умного политика, можно думать, что у него есть какие-то основания для этого ультиматума. Я только что связывался с нашими ведущими авиаконструкторами и учеными-физиками. Они заявляют, что это были самолеты нового поколения, обладающие большой дальностью полета, высокой скоростью и огромной грузоподъемностью. Поэтому мы должны всесторонне проанализировать создавшуюся ситуацию. Прежде всего, я хочу спросить – есть ли среди вас лица, которые предлагают капитулировать?
В зале воцарилась тишина. Фюрер чуть помедлил, и продолжил: — Таких нет, и это правильно, потому что «Дойче зольдатен нихт капитулирен». Хорошо господа, продолжим. Комендант Берлина, доложите о ситуации в городе.
— Мой фюрер, — встав, начал комендант: — Как только появилась информация о том, что в городе появились вражеские листовки, был организован их сбор. Для этого были привлечены работники комендатуры, полицейские, а также все дворники. В настоящее время все листовки собраны, пересчитаны, опечатаны и заложены на хранение в участках полиции до дальнейшего указания. Возможно, что некоторые листовки остались где-то на крышах, или в других затрудненных для доступа местах, но их немного. Что касается населения, я сам видел, проезжая по городу, как люди брали эти листовки, начинали читать и сразу же бросали. Никакой паники в городе не замечено, никто не бросился скупать продукты, как этого можно было ожидать. Работники телефонной сети отмечали значительное увеличение нагрузки на сеть, но к данному моменту нагрузка пришла в норму. У меня все.