Всеслав Брячиславич сразился с Ярополком Изяславичем у города Голотическа, и Ярополк Всеслава победил.
Всеслав пошёл было войной на Новгород — новгородский Глеб Святославич позвал на помощь родственников.
Поход Всеволода Ярославича и его сына Владимира Мономаха большого урона Полоцку не нанёс. Но затем Владимир Всеволодович со Святополком Изяславичем пожгли Полоцк и половцев на Полоцкую землю привели.
Всеслав у Мономаха Смоленск пожёг.
Мономах в погоне за Всеславом воевал и жёг его землю до Лукомля и Логожска и на Друцк наступал. И, несколько лет спустя, опять пришёл — Минск разорил. В поучительной грамоте, для сыновей, причислил к своим победам и эту: «с черниговцами и половцами ходил к Минску, захватили город и не оставили в нём ни челядина, ни скотины».
Полоцкая летопись подтверждала: «В Минске беда. Владимир, нарицаемый Мономахом, с половцами пришёл, и захватили город, пожгли, и много взяли, не оставили ни челядина, ни скотины».
По киевской летописи, Всеслав Брячиславич «немилостив на кровопролитие»: летописец от новгородцев и смольян слышал.
У князей-соседей в те годы были заботы и помимо полоцкой занозы. А Всеслав посватал за старшего, тогда ещё малолетнего сына новорождённую княжну Анастасию — дочь Ярополка Изяславича, своего недавнего противника и победителя, внучку крестопреступника Изяслава Ярославича.
Женой, правда, не Бориса, а следующего по старшинству Глеба, она стала после того, как Изяслав Ярославич погиб на Нежатиной Ниве в битве с тмутараканскими сыновцами-изгоями, и после того, как Ярополка Изяславича заколол какой-то Нерадец, кем-то подосланный. Так что Анастасия была уже не внучкой великого князя, а сиротой, напуганной яростью и лукавством княжеских усобиц.
Всеслав Брячиславич держался особняком, уверенный: стережёт отеческую землю для сыновей и внуков, бережёт полочан под своей рукой. Знал с младенчества: война — княжеский труд. Пахарю — соха, борона. Меч и броня — князю.
Князь воюет по чести, судит по справедливости, чтобы совесть не потерять, славу не замутить. Ему знакомы лица, известны имена и дела приближённых, прочие — просто люди, их множество. Одних он ведёт в бой, и они побеждают или гибнут, других кормит, укрывает от бедствий, третьим назначает наказания и подати. Голос безымянной души слышит в тишине в ночном покое.
Старея, Всеслав первым на неприятеля не наскакивал. Его старшая дружина поредела, младшую он и не набирал. На ятвягов, литву, «летьголу и зимеголу» не ходил. В междоусобицы Ярославичей, их сыновей и внуков не вмешивался и своим сыновьям запрещал.
Стареет Всеслав медленно. До последней зимы не превратился в дряхлеца, для которого высоки стремена и ступеньки, сытная еда тяжела, птицы, кроме петуха и ворона, безголосы, небо без звёзд, книги без букв.
Он дорого ценит всякое узорочье, любит блеск металла, прозрачные камни, золотое шитьё, щедро платит тем, кто всё это возит сюда, и тем, кто умеет с этим работать. Но в покоях у него строго и пусто, тёмные ковры на лавках, сундуки и ларцы заперты, затейливой резьбы нигде не видно, гусляров и гудочников не слышно. Может, ему мила свирель или жалейка, и то когда дударь не для пляски и не за угощение играет, а так, для себя.
Никто не смеет перечить князю, если он один едет на охоту и не зовёт даже младших сыновей, ещё живущих в Полоцке. Тогда и любимая княжья ловчая птица остаётся на соколином дворе с другими соколами, ястребами, варяжскими кречетами.
Конь у Всеслава теперь угорский вороно-чалый, наборная уздечка, сафьяновое седло, серебряные стремена, рогатый охотничий лук в налуче с оковками, а сам князь ненаряден. Не забывает: неотвратимо близится день, когда ляжет под спудом мёртвым телом — и не в красном корзне, в чёрном куколе, будто не мечом воевал, а молитвой.
В одиночестве он долго ездит по лесным тропам, таким, что и коня потеряешь, и сам пропадёшь. Возвращается лёгок и светел — челядь толкует: «Молодильных яблок где-то поел». Возвращается угрюмый: «Вещицу встретил, что-то плохое сказала, видят её за озером на старой подсеке».
— На что ему вещица? Без неё всё наперёд знает, ведьмак.
— Ведьмак от кадила и Хвалы архангельской из церкви опрометью выбегал бы.
— Хитёр, горазд. Стиснет зубы и стерпит.
— Оборачиваться умеет. Коня к мельнику отведёт, нож в землю воткнёт и перекинется…
— Кем?!
— Волком, вороном, вихрем. Тайно приглядывает, хорошо ли Всеславичи княжат.