Американская публика по достоинству оценила новую звезду. За роль в „Марокко“ она была выдвинута на соискание премии „Оскар“…»
В Голливуде с Марлен Дитрих продолжал работать Джозеф фон Штернберг. Вместе с ней он создал семь лучших своих фильмов, помимо «Голубого ангела» и «Марокко», — еще «Обесчещенная» (1931); «Белокурая Венера» (1932); «Шанхайский экспресс» (1932); «Песнь песней» (1933); «Дьявол — это женщина». (1935). Затем они расстались. Но с Дитрих работали и другие не менее талантливые режиссеры: Эрнст Любич, Рубен Мамулян, Фрэнк Борсаг, Тэй Гарнетт, Рене Клер, Рауль Уолш, Фриц Ланг, Орсон Уэллс, Альфред Хичкок, Билли Уайльдер, Жорж Лакомб, Стэнли Креймер и другие.
Трудно, конечно, отрицать роль всех этих режиссеров в ее успехе. Да, они помогали ей проявить талант. Да, они мастерски снимали ее неординарную внешность. Но и она сама оказалась прекрасно обучающейся актрисой и самым тщательнейшим образом отрабатывала каждый свой жест, каждую позу. На съемках она никогда не расставалась с зеркалом, чтобы найти самый точный и эффектный ракурс. Каждое ее появление в кадре — это всегда маленький шедевр. Хотя ее больше беспокоила внешняя эстетика героинь, чем их внутренний психологический образ.
Миллионы женщин ею любовались. Подражали. Облачались в брючные костюмы. Стремились быть на нее похожими. В 30-е годы наблюдалась «марленизация» женских мacc. А в 50-е годы, когда заблистала Мэрилин Монро, — «мэрилинизация». Как говорила героиня Раневской, «красота — это страшная сила». Ну, а красота в кино — это уже сила убойная.
В конце 30-х — начале 40-х Марлен Дитрих — одна из самых высокооплачиваемых звезд мирового кино и признанная законодательница моды. Слава ее не только докатилась до Германии, но и, как волна, накрыла ее с головой. Гитлер, когда-то бывавший на премьере фильма «Голубой ангел» и подаривший Марлен розу, воспылал желанием вернуть актрису на ее исконную родину и сделать первой дамой Третьего рейха.
В 1937 году Марлен Дитрих получила приглашение от вождей Третьего рейха занять престол «королевы немецкой киноиндустрии». На одном из приемов в Америке ее попытался уговаривать нацистский дипломат Риббентроп, но она отказалась от разговора, на том основании, что с ним не знакома. Фашизм и нацизм были отвратительны для свободолюбивой Марлен Дитрих.
«Я никогда не страдала от того, что потеряла родину, — говорила она одному из корреспондентов. — В Америке я чувствую себя вполне хорошо. Здесь есть все условия для работы».
«До Гитлера я, естественно, любила Германию, мою родину, и мои воспоминания были прекрасны, но зачастую печальны — как и все воспоминания. Я горжусь своим берлинским юмором, ничего подобного нет во всем мире, он часто облегчал мою трудную жизнь», — так говорила Марлен Дитрих, уже в старости, репортеру немецкого журнала «Шпигель».
А если возвращаться в зрелые годы актрисы, то 9 июня 1939 года она получила американское гражданство. И все же в душе она оставалась немкой. Уже живя в Париже, осенью 1989 года, когда рухнула Берлинская стена, она спела по французскому радио одну из своих знаменитых песен «Мой чемодан еще в Берлине». Объединение Германии Марлен прокомментировала эмоционально и кратко: «Я счастлива!»
Но это было счастье особого рода, счастье крови. Первоосновы. Корней. А в Америке, в пору цветущей зрелости, Марлен Дитрих находила счастье в ином — пользовалась дарами жизни, получая удовольствие от своей красоты и славы. Не стесняла себя ни в чем.
После фон Штернберга актриса снималась в таких прогремевших картинах, как «Сад Аллаха» (1936), «Семь грешников» (1940), «Власть мужчин» (1940), «Так хочет леди» (1942) и других. И даже тогда, когда играла не главные роли, по-прежнему покоряла зрителей.
Это — на экране. А как в жизни? Марлен никогда не заносилась. Она не была высокомерной и надменной, любила людей, любила общение. Охотно помогала другим. Стоило какому-нибудь осветителю чихнуть на пробах, как она тут же покидала съемочную площадку и неслась в гардеробную, чтобы вернуться с таблетками и заняться лечением этого человека; как вспоминает Уайльдер, это была настоящая медицинская сестра, «мать Тереза с красивыми ногами».
Но это не значит, что она была ровной со всеми. Она вся состояла из горячих симпатий и резких антипатий. Если дружила, то верно и беззаветно. Одним из ее друзей был корифей Голливуда режиссер Орсон Уэллс. В своей автобиографии она писала:
«Я восхищалась Орсоном Уэллсом еще до того, как мы познакомились. А близкими друзьями мы стали, когда мне довелось заменить Риту Хейворт в шоу, которое Орсон ставил в Голливуде для американских солдат… Он посвятил меня в некоторые из своих тайн. Например, научил меня читать мысли. Уэллс был удивительно щедрым человеком. Как у всех талантливых людей, его внутреннее богатство спасало его от мелочности, он легко делился с окружающими своими мыслями, планами, мечтами. Любить его было легко и естественно. Сидя на подоконнике в номере моего парижского отеля „Георг V“, он наставлял меня: „Запомни мои слова, нельзя сделать человека счастливым, если ты несчастлив сам“. Однажды Орсон Уэллс был занят съемками в Эльзас-Лотарингии. Я прилетела к нему и провела с ним несколько дней, чтобы „подзарядиться“. Само его присутствие, его взгляд, устремленный на тебя, помогал „зарядить батарейки“. Мы имели обыкновение просиживать вместе каждый свободный от съемок момент, и он, бывало, без каких бы то ни было усилий, произносил замечательные вещи…»