— Не понимаю, зачем ты продолжаешь туда ходить, — озадаченно высказалась Триста. — Как хочешь, конечно, мне все равно… Я еще могла бы понять, если бы тебе там действительно было весело, или ты нашел бы себе компанию, но ведь очевидно, что все это только угнетает тебя.
— Это ты угнетаешь меня, маленькая гусеница, — буркнул он. Но все же Триста была права. Он не мог отправиться в загул, как ему бы того хотелось — уж об этом-то Триста наверняка позаботится, — а больше там делать было совершенно нечего. На целую улицу в Дистрикте был всего лишь один клуб, обслуживавший людей, и вчера вечером он уже заходил туда и не нашел для себя ничего интересного. И все же то, что Дистрикт предлагал ему, было реальным. Там была жизнь. Вся эта улица была живой, кишащей всевозможными существами, на уме у которых не было ничего, кроме развлечений, — и это в городе, который в остальном казался столь же безжизненным и молчаливым, как и его хозяева — Хранители, загадочная древняя раса, которая на самом деле управляла Империей.
Самое нелепое, что ни единая душа, не знала, кто они такие.
О Миколях, владыках одноименной Империи, было известно хотя бы, что они представляют собой что-то вроде паразитов; у них была биология, они существовали в действительности. Мицлапланы, хоть и были не слишком подвижными, по крайней мере имели какую-то форму и эволюционный путь, и для граждан своей империи они были вполне реальными. Но здесь, в Империи, у которой не было даже имени, не говоря уж об императоре, в единственном из Трех Империй свободном обществе, никто вообще не знал, кем или хотя бы чем были правители. Крупные города, подобные этому, были построены другими для удобства и комфорта других. У самих же Хранителей не было ни городов, ни памятников, ни даже официальной истории — во всяком случае, таких, о которых было бы что-то известно.
Некоторые считали Хранителей гигантским компьютером или сетью вычислительных машин; другие полагали, что они представляют собой чистую энергию, чистый разум. Находились и такие, кто вообще не верил в их реальное существование, считая, что это искусная выдумка, сфабрикованная руководством Биржи для маскировки собственного правления. Но в отличие от граждан Миколя или Мицлаплана, о Хранителях — независимо от того, кем они были и существовали ли вообще, — народ Империи практически не задумывался, и это всех вполне устраивало.
Джимми Маккрей заглянул в Клуб и увидел, что шоу в самом разгаре. Оно, разумеется, было достаточно непристойным, чтобы понравиться тем, кому нравилось скотство. Здоровые козлорогие сатиры вытворяли черт знает что с сексуальными полулошадьми-полудриадами, чья способность изгибаться, принимая немыслимые позы, была просто поразительной. Все это выглядело грубо и непривлекательно и сопровождалось бьющей по ушам музыкой.
— Не понимаю, почему всем так нравятся полулюди-полузвери, — заметила Гриста. — Но если это пользуется спросом, почему бы им для разнообразия не использовать еще каких-нибудь животных, а не только козлов и лошадей?
— Они и используют, — сказал он. — Это шоу будет идти неделю или две, а потом их сменят русалки и кентавры или еще какие-нибудь гибриды, а эта труппа отправится по большим городам в другом мире. Просто сейчас здесь выступают именно они.
— Мне кажется, что если бы они использовали обычных привлекательных людей, это было бы куда более возбуждающе.
На самом деле Гриста не разбиралась в сексуальности такого рода, не говоря уж об извращениях на продажу, но теоретические представления об этом у нее имелись.
— Это табу, — отозвался он, вспомнив, что уже несколько раз объяснял это ей. Когда Гриста безуспешно пыталась что-то понять, она имела привычку задавать одни и те же вопросы каждый раз, когда тема всплывала в разговоре. — Это называется проституцией. Такое, разумеется, тоже иногда встречается, но нечасто. Слишком уж много развелось опасных быстромутирующих заболеваний, передающихся половым путем. Космические путешествия, чужие солнца, непривычный состав атмосферы и изменяющаяся радиация — те же причины, что вызвали появление Талантов, — привели также и к развитию врожденных дефектов и уймы новых человеческих болезней, в особенности передающихся половым путем. Все эти эроты как раз и были созданы в попытке искоренить подобные вещи. Во многих человеческих мирах сейчас началась священная война за нравственность.
— Я понимаю достаточно, чтобы сообразить, что на этой сцене нравственностью и не пахнет. Мораль, нравственность — может, это и глупо, но по крайней мере, это можно понять. А вот генетические манипуляции такого рода — все равно что рабство.