- Довольно! - обиженным тоном говорит мама, - кончайте базар и скажите, в чем дело?
Папа вытирает глаза платком и тычет им куда-то вверх, в правый угол шкафа. Там стоит ковер, скатанный в рулон. С верхнего края этого рулона свисает сонный хвост...
От женских воплей хвост исчезает, и на том же месте появляется голова, странным образом напоминая анютины глазки: два лепестка ушей, пониже голубая дымка глаз и уже где-то совсем внизу - все, что называется мордочкой.
Разбуженный кот, подрагивая, таращит мглистые глаза и вдруг как выдаст требовательный мяв!
- Молодец! - одобрил папа. - Еще раз скажи им, какой ты голодный!
Ламара осторожно снимает его и опускает на пол.
- Ишак! - выругалась мама так громко, что котенок всеми четырьмя лапами припал к полу, а когда она попробовала извиниться перед ним и легонько коснулась его спинки - кот плюнул. Вернее, пфекнул, в точности так, как делает она сама, когда, набрав в рот воды, прыскает на белье.
Все засмеялись, было похоже, зверек ее передразнил.
- Чтоб ты сдох! - рассердилась мама, не позабыв добавить мысленно частицу "не", и тут же накричала на дочь:
- Удивляюсь, как ты до сих пор не догадалась сделать ему ошейник. Если ты его не привяжешь, я уезжаю в деревню... А тебе все смешно! - Эти слова относились уже к папе, она сверкнула глазами в его сторону и ушла.
После этого случая Ламара успокоилась - теперь котенка не выкинут - он насмешил папу! А главное - мама стала внимательнее: оглядывается, чтобы нечаянно на него не наступить или не сесть.
Вскоре котенок начал играть и поразил этим всех, даже маму, хотя она по-прежнему относилась к нему как к неизбежному злу. Было это в гостиной. Котенок сидел на полу - сытый и умытый. Сидел этаким кукишем, и вдруг порывом ветра качнуло тень листвы на полу рядом с ним. Кот сорвался, прихлопнул тень, удивился, что под лапой ничего нет, поднял ее, понюхал в том месте пол и, опасливо кося глазом на темное пятно, отошел.
Немного погодя он еще раз прихлопнул тень, но обману больше не поддался, пол нюхать не стал, а задрал голову и поглядел в окно. Потом уже для закрепления опыта - так, между прочим, - приблизил нос к полу и на всю жизнь запомнил: это неопасно!
Вся сценка созерцалась домашними в глубоком молчании и усилила к найденышу интерес.
А под вечер котенок исчез опять. У всех опустились руки. Мало было непоседливой дочери, теперь судьба подсунула еще и животное, которое то и дело пропадает.
Снова поднялась суета. Между родителями назревал скандал.
Мама кипела, надеясь втайне, что беспокойное существо не найдется, а папа рассчитывал, что женщины научились искать, и этот балаган ненадолго. Ни мать, ни отец, однако, не решались обрушить свое раздражение на виновницу зла, они срывали его друг на друге. Начала, конечно, мама:
- А все твоя, как ты, упрямая дочь!
- Нет, генацвале, нет - это все твоя, как ты, капризная дочь!
Тогда бабушка примирительно положила Ламаре на голову легкую руку и сказала:
- Ты у меня умница, ты меня поймешь, только сначала скажи - это в который раз наш сирота прячется?
- В четвертый.
- Очень хорошо, еще три раза спрячется и перестанет, а ты запомни то, что я тебе скажу: кошка семь раз переносит на новое место своих детей. Теперь ты понимаешь, что делает наш сирота? Сам прячется, раз мамы нет! Он дикий и умный.
Из всего, что сказала бабушка, мама расслышала только слово "дикий", схватилась за голову, подбежала к папе и снова заголосила:
- Датико, вай-мэ-вай, почему ты ничего не делаешь, в нашем доме дикий кот!
- Не кричи, он твоего крика боится!
- Глупости не говори, лучше подумай, что нам делать, - сегодня прячется, завтра что-нибудь похуже начнет делать!
- Вот именно! Вы взрослые люди - предупредите события и запаситесь чем надо.
- Вай!
- А ты как думала, где тут песок под горой найдешь?
Надо сказать, что с Ламариным отцом ссориться очень трудно - он от любой неприятности отвертится шуткой.
На этот раз котенка искали даже во дворе.
Время от времени папа восклицал:
- Все! Хватит, послушайте старого человека, бабушка дело говорит: проголодается - вылезет.
Однако ни мама, ни папа, ни сама бабушка спать не ложились. Правда, ночь была на редкость душной. Вот и слонялись из угла в угол, и украдкой друг от друга то ковер на тахте приподнимут, то за буфет заглянут. Папа нервно ходил из комнаты на балкон и обратно, и вдруг его осенило:
- Успокойся, больше искать не будем... - Весело сказал он жене, потом загадочно блеснул глазами, зубами и даже потным лбом. - Все! Завтра же приведу собаку.
На этот раз у мамы вырвалось катастрофическое:
- Вууй!
Собака была последней каплей в кувшине ее терпения. Ясное дело, она высказала папе ВСЕ, и, пока она высказывалась, Датико стоял, сложив руки на животе, смотрел на жену ласковыми глазами и невинно улыбался. Это ее еще больше злило. В конце концов она села и упавшим голосом задала вопрос, с которого и надо было начинать:
- Умоляю, скажи, для чего нам собака?!
- Чтоб искала, генацвале, этого кинто!
Мама истерически расхохоталась, а папа впал в уныние - кота не нашли, и нет никакой надежды загнать семейство спать...
V
Теперь, когда более или менее ясно, что за семья живет на Гунибской улице, необходимо сказать о том, что же вокруг.
Нет города без улиц. Нет улицы без соседей, а сосед на Кавказе явление исключительное. Прежде всего он страстный и чрезвычайно внимательный болельщик. Правда, не всегда ясно, за кого и почему он "болеет"!..
Раздался крик, сосед вскочил, и... между прочим, тут никогда не поймешь, отчего крик? Кто-то родился или умер? А может быть, в подарок какую-нибудь симпатичную штучку получил?!
Запомните, грузин на крик сначала бежит, потом начинает думать - куда и зачем, и уж на месте решает, бросаться ли в огонь, врезаться ли в драку, или терпеливо ждать, когда позовут. Здесь никому и в голову не придет переступать порог незваным или, боже упаси, задавать вопросы. Таков неписаный закон добрососедства. Не размышляя, грузин действует только в одном случае - когда в опасности чья-то ЖИЗНЬ!
Ночные крики в доме Датико Гопадзе, конечно, подняли на ноги и самых ближних, и самых дальних соседей. В непроглядной тьме тифлисской ночи стали маячить белые призраки.
Тут попросим прощения и поясним: в старом Тифлисе женщины и днем не слишком часто появляются на улице, а ночью и говорить нечего.
По ночам на улицу, если нужно, выходили только мужчины, а поскольку в те давние времена они были целомудренней, то, несмотря на жару, носили кальсоны и, ясное дело, имели весьма живописный вид. Трусы до коленей появились позднее, а на плавки не хватило бы даже богатого восточного воображения.
Все это сказано только затем, чтобы объяснить скопление белых фигур под балконом у Датико Гопадзе и под низкорослыми акациями напротив. Но особенно много добрых соседей толпилось как раз под балконом. Люди никак не могли понять, в чем дело? Которую ночь свет горит до утра, крики, хохот, плач?! Те, что посолиднее, даже раздражались:
- Или кричи и плачь, или не смейся, когда плачешь! Нельзя же так морочить людей. Кому это интересно стоять в кальсонах и ничего не понимать, вах?!
Какое счастье, что добрые соседи не знали истинной причины криков - они бы умерли со смеху, а Датико не миновать бы позора. В сотый раз бросил он взгляд на часы, потом перевел его на тещу, потом на дочь, потом на жену как-то сбоку или как бы издали. А если поточнее сказать, то взгляд читался так: "Кто вы такие вообще, хотел бы я знать!"