Следующее утро застало Кэлси, Джено и Джербила по-прежнему в пути. Они медленно огибали последний каменный барьер, отделяющий их от раскинувшейся среди грозно нависших гор долины Бремара. Кэлси шел пешком, Джено и Джербил ехали верхом на пони. Они увидели поднимающиеся со дна долины струйки черного дыма. Не требовалось особого труда догадаться, куда полетел Роберт. Кэлси был почти готов к тому, что Бремар стерт с лица земли. Прежде чем выйти из-за поворота и в первый раз взглянуть на деревню, эльф долго стоял, набираясь мужества.
Многие строения уцелели, однако от других остались одни обломки. Тут и там по окрестности были разбросаны каменные пирамидальные остовы крестьянских домов, на которых не уцелело ни единого клочка тростника. "Ступица колеса" превратилась в одноэтажное здание. Верхний этаж осел, рухнул и теперь дотлевал. С боков сохранившегося первого этажа торчали треснувшие, поломанные доски. В своем гневе дракон ободрал покрытие с дорог и даже вырвал из земли огромное дерево.
Обычно скупой на выражения чувств, Джено издал внезапный стон, заметив две большие пирамиды. Они были воздвигнуты на вершинах ближайших к городу холмов.
- Это могильные курганы твоего народа? - распознав причину огорчения своего товарища, почтительно спросил Кэлси. - Дворфов погребают под пирамидами из камней?
- Смотри внимательнее, эльф, - резко, осипшим голосом ответил Джено.
- Дворфов не хоронят ПОД камнями, - объяснил Джербил, лучше эльфа осведомленный в обычаях Булдрефолка. Говоря, он сделал особое ударение на слове "под".
- Смотри внимательнее, - еще раз произнес Джено.
Кэлси вгляделся в отдаленные курганы и, к своему изумлению, обнаружил, что тела погибших дворфов были составляющей частью пирамид, такой же прочной и непоколебимой, как и валуны.
- Два погребения, - добавил Джербил. Сам не замечая того, он перешел на бесстрастный тон лектора. - Это означает, в соответствии с письменной традицией дворфов, что по крайней мере шесть дворфов были убиты.
Джено глухо заворчал.
- Разумеется, дворфы Булдрефолка никогда не складывают в одну пирамиду больше пяти погибших, - продолжал гном. Он говорил, словно профессор в аудитории, находящейся в сотне миль от такого разрывающего душу зрелища, как Бремар после нападения дракона. - Среди дворфов распространено верование, что...
Мягким жестом Кэлси остановил излияния гнома. Он знал, что со стороны гнома это не было проявлением намеренной жестокости. Но в то же время видел - Джено, находящийся в опасной близости от севшего на любимого конька и потому ничего не замечающего гнома, находится на грани взрыва. Он так крепко вцепился в уздечку пони, что Кэлси на мгновение показалось, что своей железной хваткой он просто раздавит кожаный шнур и тот распадется пополам. Кэлси понимал, что если Джербил будет продолжать в том же духе, то рискует открыть неожиданные для себя свойства дворфского башмака - в качестве системы доставки он может действовать не хуже Маунтин Мессенджера.
- Ох, - просто, извиняющимся тоном произнес Джербил. Он обратил наконец внимание на сидящего прямо перед ним дворфа. До него, кажется, дошло, что диссертация на тему дворфских погребальных обрядов сейчас несколько неуместна.
- Пошли в город, - предложил Джено, стряхивая с себя слабость. Похоже на то, что могло быть и хуже. Я вижу несколько уцелевших зданий. Да и "Дремлющая фея" целехонька, разве только слегка почернела.
Кэлси кивнул. В этот момент дворф вызвал у него невольное восхищение. Эльф видел, что Джено больно. До сих пор ему не приходилось быть свидетелем проявления со стороны представителей этого народа каких-либо других чувств, кроме гнева. И сейчас он увидел, как дворф преодолел эту боль. Он преодолел ее, потому что знал: сейчас не время для скорби. Разве можно думать о своих чувствах, когда Микки и Гэри блуждают неизвестно где, а Роберт летает вокруг, возможно, даже готовится нанести следующий удар по деревне.
В это утро Бремар напоминал взбудораженный пчелиный улей. Люди носились туда и сюда. Некоторые несли припасы в укрытия, другие меняли повязки у раненых (по большей части люди пострадали от тяжелых, быстро нагнаивающихся ожогов), третьи разрабатывали планы обороны на случай вторичного нападения Роберта. Собственно Бремар в качестве городского центра довольно большой сельской области представлял собой лишь кучку зданий. Большая часть людей, чья жизнь так или иначе была связана с городом, жили на расстоянии нескольких миль. Однако сейчас создавалось впечатление, что большинство этих бедных крестьян и шахтеров стеклись в город, чтобы оказать помощь в минуту бедствия. Эти люди заслуживали восхищения, даже с точки зрения тильвит-тегов, которые обычно смотрели на людей свысока.
На окружающих город крутых склонах были установлены многочисленные сторожевые посты. Отряд Кэлси обнаружили и сообщили о нем задолго до того, как трое товарищей успели приблизиться к нему. Никто не встретил их, так же как никто и не препятствовал их въезду (по той причине, решил Кэлси, что люди слишком заняты, чтобы тратить время на разговоры). В основном на них лишь смотрели краем глаза, когда они тащились по колено в грязи по ведущей в центр Бремара улице, размокшей от дождя и противопожарных мероприятий.
По улицам ходили отряды лучников, обсуждая возможные траектории снижения дракона и решая, с какого места лучше всего нанести ответный удар в случае его возвращения.
Одна женщина, с тремя малышами, цепляющимися за ее платье, звала мужа. Она тщетно пыталась прорвать заслон мужчин, загородивших вход в ее все еще дымящийся дом. Трое друзей, даже Джено, мысленно горячо посочувствовали этой женщине, по всей видимости, уже вдове. И все трое испытали глубокое облегчение при виде неожиданного зрелища: тот, кого считали без вести пропавшим, бежал по улице с противоположной стороны, зовя свою любимую жену и детей.
Не успели друзья вновь переключить внимание на дорогу, как из-за угла показалась знакомая фигура. Пухлое лицо барона Пвилла невозможно было не узнать. В облике с ног до головы покрытого сажей и обливающегося потом барона не осталось никакого показного величия. Но когда он подошел торжественно, чтобы поприветствовать своих возвратившихся друзей, стало заметно, что эта перемена пошла ему на пользу. Словно сошло все внешнее, вся шелуха, и ярче проступили вновь обретенное мужество и достоинство.